— Я знаю! — Он выкрикнул это, и Света от этого выкрика зажмурилась.

— Знаешь, и это единственное, что тебя останавливает. Да?

Больше всего раздражало то, что принимая обвинения жены, обвинения справедливые, он в ответ молчал. Он не оспаривал свою вину и не защищался, но при этом не выглядел раскаявшимся, и выходило как-то по-особому трусливо и жестоко. И Света с каждой минутой выглядела всё более потерянной и убитой происходящим, сжимала руки в кулаки, а на него смотрела со злостью, и Алексей в какой-то момент даже испугался, что эта злость перерастёт в ненависть, и что тогда он будет делать? Что тогда он будет делать с ненавистью матери своего ребёнка?

Шагнул к ней.

— Света, давай сделаем паузу. — Увидел, как распахнулись её глаза, почти в ужасе, понял, что сказал не то, и поспешил исправиться. — В этом разговоре сделаем паузу. Давай поговорим дома, чуть позже. Это, правда, не место и не время.

Она снова окинула взглядом комнату, отступила на шаг, когда Алексей к ней руку протянул. Сглотнула, секунду собиралась с силами, потом кивнула.

— Да, ты прав. Я не хочу здесь находиться.

— Я отвезу тебя домой.

— Нет уж. Тебя я сейчас видеть тоже не хочу.

— Света!..

— Оставь меня в покое, хотя бы до вечера! — Усмехнулась горько. — Тебе всё равно нечего мне сказать. Я мучаю тебя своими обвинениями, разве нет?

— Нет, — покачал он головой. — Потому что ты во всём права.

— Ах вот как… — Она снова оттолкнула его руку, поторопилась покинуть комнату. Алексей за ней направился.

— Тебе нельзя за руль.

— Я на такси. — Обернулась к нему от двери. — Я всю ночь не спала, Лёша, за тебя переживала. А утром взяла такси, и поехала сюда. На свою голову. — Дверь рывком открыла, вышла в подъезд, и как Ира совсем недавно, поспешила по лестнице вниз, даже не подумав про лифт. Ладонь скользила по гладким деревянным перилам, в голову вдруг пришло, что совсем недавно их касалась рука любовницы мужа, и Света свою отдёрнула, словно побрезговав. Когда она спустилась на два пролёта, наверху с силой захлопнулась дверь. Этот звук заставил её остановиться. Боялась себе признаться, что ждала того, что муж бросится следом, начнёт уговаривать, хотя бы обнять попытается. А Лёша просто захлопнул дверь.

Он захлопнул и, наверное, целую минуту стоял в тишине, уперевшись ладонью в прохладную кожу дверной обивки. Зажмурился, потом выдохнул. Подумал о том, что нужно было бежать за женой, может быть в ноги ей упасть и просить прощения. А он не смог. Потому что вместо слов прощения, в голове крутилась мысль о том, где его телефон. Что нужно позвонить, нужно узнать, попросить вернуться… но не жену, другую. Которая убежала, и может наделать глупостей.

Номер Иры отозвался безликим голосом и сообщил, что «абонент — не абонент». Самая ненавистная фраза в современном мире. Сколько глупостей и трагедий после неё свершилось за последнее десятилетие? Не счесть. И он как раз морально готов к очередной. Поехать к ней домой, вытащить её из-под опеки родителей, увезти от мужа, и пусть всё остальное катится к чертям. Вдох, и в голове сразу возникла простая мысль: что именно он называется «остальным»? Своего ребёнка, свою семью и жизнь в целом? Это он готов послать к чёрту?

Чтобы хоть что-то сделать, написал Ире смску, хотя и знал, что получит она её, возможно, когда поздно станет. Но хоть что-то, какое-то действие. Написал, не надеясь, что она сможет уловить глубину его просьбы: «Не делай глупостей».

Не делай глупостей. Ира даже усмехнулась, когда прочитала это. Кстати, прочитала гораздо раньше, чем Лёша этого ожидать мог. Подъехала к дому родителей, вышла из такси, а в подъезде, поднимаясь на пятый этаж, медлила, и вот тогда телефон достала. Она мечтала получить какую-то весточку, узнать, что он ей звонил, а Лёшка вот написал. Нашёл, наверное, момент между тем, как падал перед женой на колени и тюкался лбом об пол, и придумыванием оправдательной речи. И попросил не делать глупостей. Что это вообще значит?!

Какую глупость она, интересно, сделала, не считая того, что влюбилась в него когда-то? Ей было двадцать, и она была дурой. Поверила красивым глазам и обещаниям, которые кроме как к сексу, ни к чему не привели. Да, конечно, сегодня Лёша ей много чего про себя рассказал, в том числе и о его истинном отношении к ней, и даже если принять это за правду, то никаких вопросов и проблем это не решает. Тем более сейчас, когда они попались. Когда наплевали на всех вокруг, провели вместе целую ночь, а дома жёны и мужья. А у некоторых ещё и дети. И теперь она возвращается домой, даже не под утро, а едва ли не в полдень, и чувствует себя распущенной, с клеймом, которое не оспоришь и не сотрёшь ничем. Она изменяет мужу, и теперь это всем доподлинно известно. Она вчера очень постаралась, чтобы ни у кого в этом сомнений не осталось. И страшило даже не мнение мужа, а то, что родители теперь о ней думают.

Она виновна в том, что распался её брак. Теперь это факт, от которого не спрячешься.

Дома никого кроме брата не оказалось. Гошка сидел на кухне, то ли завтракал, то ли обедал, по тарелке с макаронами так сразу не поймёшь. Её увидел и хмыкнул. Правда, тут же снова уткнулся взглядом в свой планшет. А Ира в дверях помедлила, потом спросила:

— Где все?

— Родители на работе. А мой сосед по комнате куда-то ушёл. Кстати, спасибо тебе огромное за незаконное подселение, всегда мечтал жить в общежитии.

Ира вздохнула, на самом деле почувствовав некоторое облегчение от того, что публичная казнь откладывается, тоже за стол присела, взял стакан с соком, который брат без сомнения для себя приготовил. Сделала пару глотков под его внимательным взглядом, отвернулась к окну.

— Что, хреново всё? — спросил Гоша.

Ира кивнула.

— Тогда разведись с ним.

— Если бы это что-то решило, Гош.

Он жевал, после её слов плечами пожал.

— По крайней мере, хоть небольшой частью проблем станет меньше. Разве нет?

Ира вдруг улыбнулась.

— Наверное. — На брата глянула. — У меня не будет свекрови.

— Тоже плюс. Хочешь поесть?

— Нет.

— Странно, я после бурной ночи всегда есть хочу.

Проигнорировав намёк, спросила:

— У тебя была бурная ночь?

— Нет. А у тебя? В таком-то платье.

Ира не ответила, из-за стола поднялась, но прежде чем уйти, к брату наклонилась и поцеловала того в лоб.

— Ты у меня замечательный. Только иногда вредный.

— И ты замечательная. Только вредная куда чаще, чем я.

Она даже спорить не стала. В комнате легла на диван, взяла в руку телефон и долго тыкала по кнопкам, просматривая полученные когда-то сообщения, потом журнал звонков, а всё для того, чтобы не выпускать телефон из рук, когда Лёшка решит позвонить, или набраться смелости и позвонить самой. Но не случилось ни того, ни другого. В конце концов, телефон снова выключила, во избежание лишних проблем, и под подушку его сунула, а лицо руками закрыла, запретив себе рыдать.