Я всегда считала, что корейцы и японцы — это одно и то же, — сказала она.

Кимы были просто в шоке.

— О, нет, нет! Мы очень разные, — сказал мистер Ким, — корейцы страдали от притеснений японцев. Мы не любим японцев, потому что те причинили нам много зла. Мы работаем и работаем, зарабатываем деньги, посылаем детей на учебу

231

в хорошие школы. Наши ученики хорошо успевают в учебе, но иногда плохо ладят с людьми. Как христиане, мы просим Господа помочь преодолеть это. Мы молились об этом, и когда вы позвали нас на ужин — это был ответ на молитву.

Кларенс пристыжено кивнул, стараясь не встречаться взглядом с Женивой.

— Так приятно слышать, что вы христиане, — сказала Же-нива, — мы тоже.

— Очень хорошо, мы так и думали, что, возможно, вы тоже. И я часто спрашиваю себя, почему церкви черных и корейцев не едины, — сказал мистер Ким, — у нас так много общего. Общий опыт притесняемых народов. Около 60% американских корейцев — христиане. А среди черных тоже много христиан? Мы пришли в Америку позже, но хотим, чтобы люди принимали нас.

— Можно вас спросить? — сказал Кларенс.

— Конечно, — ответил мистер Ким.

— В магазине, когда даете сдачу черным, почему вы кладете ее не в руку, а на прилавок?

Кимы переглянулись с удивлением.

— Из уважения, — сказал мистер Ким, — в Корее принято соблюдать дистанцию, мы не кладем сдачу в руку, чтобы не коснуться руки покупателя из вежливости. Таковы правила: грубо класть сдачу в руку любого покупателя, черного, белого, корейца. Мы так не поступаем.

— Но черные воспринимают это как... неуважение, — признался Кларенс, — словно вы не хотите прикасаться к руке, потому что брезгуете. Я не обращал внимания, что вы поступаете так со всеми покупателями.

— И многие черные так думают? — спросил Ким.

— Да, — сказал Кларенс, — они так думают. Я слышал много разговоров об этом.

— Но нам никто даже не намекнул, — сказала миссис Ким, — пожалуй, это нужно изменить.

— Это будет трудно, — заметил мистер Ким, — с детства мы приучены к другому.

— Но если это раздражает людей, — сказала Мэй, — мы должны попытаться измениться.

— Или нам нужно попытаться лучше понять вашу культуру, — сказал Кларенс, — тогда мы не будем чувствовать себя оскорбленными при малейшей же возможности.

232

‘ Попробовав сладкий картофельный пирог, миссис Ким сказала:

— Мы сочувствуем вам по поводу смерти вашей сестры и ее малышки. Они нам очень нравились.

— Я угощал малышку конфетами, — сказал мистер Ким, — а когда подарил Фелиции сумочку для бутербродов, она так радовалась.

— Ту, которая с жирафом? — спросил Кларенс.

— Да, — сказал Ким, — она ей очень понравилась.

— Нам очень не хватает их обеих, — сказала Женива.

— Очень тяжело терять кого-то из семьи, — сказала миссис Ким, — у нас умерли брат и сын, — ее глаза стали очень печальными, — но хвала Иисусу, мы увидим их вновь.

— Когда это знаешь, то все воспринимается по-другому, правда? — заметила Женива.

Они заулыбались и кивнули. Мистер Ким, чуть поколебавшись, спросил:

— Полиция уже нашла убийц?

— Нет, боюсь, что нет, — сказал Кларенс.

Миссис Ким чуть толкнула мужа. Он держался слишком свободно.

— Кто-нибудь упоминал о незнакомых людях в районе?

— О чем это вы?

— В ночь, когда убили вашу сестру, я работал допоздна. Летом я обычно запираю засветло, в девять. Прибираюсь внутри до 9:30. Кто-то подъехал, когда я запирал снаружи. Подумал, что если это кто-то из клиентов, то открою. Но их я раньше не видел. Из нарядной серебристой машины вышел парень в красном джемпере. Тот, что оставался в машине, был в таком же джемпере. Это было видно через открытую дверь машины. Подошедший забарабанил в дверь, и я спрятался, подсматривая сквозь жалюзи.

— Что вы видели? — спросил Кларенс.

— На переднем сиденье машины было большое ружье.

— Какого цвета?

— Черного. Очень большое. Из-за него я и решил не отпирать. Потом они уехали.

— Не знаете, куда они поехали?

— К северу, на Мартин Лютер Кинг. Туда.

— Как они выглядели?

— Тот, что подходил, невысокий, крепкий, коротко стри-

233

женный, без очков. Насчет водителя ничего не знаю.

— Они были черные? — спросил Кларенс.

Мистер Ким опустил взгляд:

— Да, к сожалению.

— Всё в порядке, — сказал Кларенс, — большинство людей здесь — черные: и хорошие, и плохие. Что-нибудь еще припоминаете?

— Лица мне трудно запоминать, — засомневался Бенжамен Ким, — для нас черные американцы все похожи друг на друга.

Кларенс рассмеялся.

— Я всегда думал, что все корейцы похожи друг на друга.

— Да, — заметила Женива, — нам трудно отличить корейцев от японцев и китайцев.

Кимы просто были поражены этими словами.

— Полиция ни разу ни о чем не спрашивала меня, — сказал Ким, — но когда я услышал, что стреляли из большого ружья, то вспомнил о том, что видел. Не его ли? Простите, что не рассказал раньше. Иногда боюсь что-то и сказать. Думаю, как люди воспримут? Проблем не хочется.

— Спасибо, что сейчас рассказали, — сказал Кларенс.

Пока он размышлял, Женива принесла тарелочки с десертом, и они перешли в гостиную.

— Хэтти Бернс рассказывала, что у вас был магазин в Лос-Анджелесе, — сказала Женива, — Так?

Они снова кивнули вместе.

—