Майор Уолтер Рид приложил руку к козырьку фуражки:

– Джентльмены, примите мой салют!

В тот же день Киссенджер и Моран отправились в предварительный карантин, который должен был сделать из них первоклассных, выдержанных морских свинок – без страха и упрека! 5 декабря Киссенджер накормил великолепным обедом пять самок комара, две из которых паслись на смертельных больных пятнадцать и девятнадцать дней тому назад. Все шло как по маслу! Через пять дней у него началась адская головная боль, а еще через два дня он весь пожелтел, – это был классический случай, и Уолтер Рид читал благодарственные молитвы у себя в штабе, когда Киссенджер стал поправляться.

Наступили жаркие дни для Рида, Кэррола и Аграмонте, потому что кроме молодых американцев, готовых пожертвовать своей жизнью во имя науки и ради человечества, в их распоряжении было еще достаточно темных, невежественных людей, недавно прибывших на Кубу из Испании и полагавших, что двести долларов им очень пригодятся. Было у них пятеро этих наемных ребят (которых я попросту назову «испанскими иммигрантами», хотя можно было бы их назвать: «человек № 1, 2, 3, 4 и 5», совершенно так же, как охотники за микробами метят своих животных: «кролик № 1, 2, 3, 4, 5»); как бы то ни было, все они получили укусы отборных комаров, которые, если брать в среднем, были много опаснее пули из автоматического ружья. Они честно заработали свои двести долларов, потому что четверо из пяти дали типичную (ученые доктора могли бы даже выразиться – «великолепную») картину желтой лихорадки.

Это была большая победа! Все было абсолютно точно! Ни один из этих людей никогда даже близко не подходил к желтой лихорадке, их все время держали, как мышей, в запечатанных палатках в Кемадосе…

«Порадуйся за меня, дорогая, – писал Уолтер Рид жене, – потому что помимо антитоксина дифтерии и коховской туберкулезной бациллы это станет одним из важнейших научных открытий XIX столетия».

«Но может ли желтая лихорадка передаваться каким-либо иным путем?» – спросил себя Рид.

Общее мнение было таково, что одежда, белье и постель желтолихорадочных больных смертельно опасны, на миллионы долларов уже было уничтожено одежды и постельных принадлежностей. Главное военно-медицинское управление разделяло эти взгляды; все выдающиеся врачи Северной, Центральной и Южной Америки (за исключением старого сумасброда Финлея) были в этом твердо убеждены. «Но так ли это?» – спросил Рид, и в то время как он весело подводил итоги опытов с Киссенджером и испанцами № 1, 2, 3 и 4, пришли плотники и выстроили два отвратительных домика в лагере Лэзира. Домик № 1 был особенно мерзким. Размером он был четырнадцать на двадцать футов, имел тщательно пригнанную двойную дверь, чтобы ни один комар не мог туда залететь, и два окна на южную сторону, в той же стене, что и дверь, чтобы избежать всякого проветривания этого домика. В нем была устроена хорошая печь для поддержания постоянной температуры не ниже 90 °F и поставлены две кадки с водой, чтобы создать влажную и спертую атмосферу корабельного трюма в тропиках. Так что, как видите, этот гнусный маленький домик был меньше всего приспособлен для жилья. Но вот 13 ноября 1900 года обливавшиеся потом солдаты притащили туда несколько крепко заколоченных подозрительного вида ящиков из инфекционных бараков в Лас-Анимасе, для того чтобы сделать этот домик окончательно проклятым…

В эту же ночь, 13 ноября, Уолтер Рид и Джеймс Кэррол были свидетелями акта величайшего мужества: в домик № 1 вошли молодой американский врач Кук и два американских солдата, – но где же, где их памятники? – Фолк и Джернеган.

Эти три человека открыли крепко заколоченные, подозрительного вида ящики. Они открыли их внутри дома, атмосфера которого и без того была почти невыносима для дыхания.

Фу-у! Они схватились за носы, они не могли сдержать ругань!

Но они продолжали их распаковывать и вытащили оттуда подушки, пропитанные черной рвотной массой погибших от желтой лихорадки, извлекли оттуда простыни и одеяла, испачканные испражнениями умиравших, не имевших сил подняться по нужде. Они выбили эти подушки и вытрясли простыни и одеяла: «Вы должны постараться, чтобы микробы желтой лихорадки хорошенько распространились по комнате», – сказал им Уолтер Рид. Затем Кук, Фолк и Джернеган застлали маленькие походные койки этими простынями, одеялами и подушками. Они разделись и легли на эти омерзительные постели. Они пытались уснуть в этой зловонной дыре, более мрачной, чем средневековые подземелья…

Уолтер Рид и Джеймс Кэррол с нежным вниманием охраняли этот домик, чтобы туда не залетел ни один комар, а Фолк, Кук и Джернеган получали великолепное питание – в этом можно не сомневаться.

Ночь за ночью проводила эта тройка в домике № 1, размышляя, вероятно, о судьбе душ бывших владельцев этих простынь и одеял. Они тихо лежали, размышляя о том, не переносится ли желтая лихорадка чем-нибудь еще помимо комаров (хотя комариная теория еще не была точно установлена). Затем Уолтер Рид, человек высокой морали и строгого научного подхода, и Джеймс Кэррол, человек суровой дисциплины, решили несколько усложнить условия опыта. Из Лас-Анимаса было доставлено еще несколько ящиков, и, когда Кук, Фолк и Джернеган их открыли, они чуть не убежали из домика, настолько это было ужасно.

Но они остались и легли спать…

Двадцать дней и ночей, – но где же, я спрашиваю, памятники? – провели здесь эти три человека, а затем их поместили для карантина в прекрасную просторную палатку, чтобы выяснить, не появятся ли у них признаки желтой лихорадки. Но они быстро прибавляли в весе и чувствовали себя великолепно. Они с веселыми шутками вспоминали о гадком домике с его смертоносными простынями и одеялами. Они радовались как дети, узнав о том, что Киссенджер и испанцы (№ 1, 2, 3 и 4) действительно подцепили желтую лихорадку после укусов комаров. «Какое блестящее доказательство и какой гнусный эксперимент!» – мог бы сказать каждый, но для ученого безумца Уолтера Рида этот гнусный эксперимент был недостаточно блестящим. Еще три американских парня отправились туда же и двадцать ночей провели среди загаженных простынь и одеял, но при этом было сделано небольшое дополнение: они должны были спать в пижамах, которые были сняты с умерших больных. А потом еще трое американских солдат пошли в домик № 1 уже на тридцать ночей и спали в той же обстановке, но еще с одним важным добавлением: их подушки были покрыты полотенцами, пропитанными кровью больных, погибших от руки желтого убийцы…

И все они остались абсолютно здоровыми! Ни у одного из этих девяти человек не появилось даже намека на желтую лихорадку! «Великая вещь наука!» – думал про себя Уолтер Рид.

«Итак, мы видим, – писал он, – что теория о распространении желтой лихорадки через одежду лопнула, как мыльный пузырь, при первом соприкосновении с живым опытом».

Уолтер Рид был прав. Наука действительно великая вещь. Но наука одновременно и жестокая вещь, – охота за микробами может быть верхом бессердечия, а неугомонный дьявол, сидевший в Риде-экспериментаторе, не переставал нашептывать ему сомнения: «Действительно ли твой эксперимент абсолютно точен? Ни один из людей, живших в домике № 1, не заболел желтой лихорадкой – это верно, но откуда ты знаешь, что они восприимчивы к желтой лихорадке? Может быть, у них природный иммунитет?» Тогда Рид и Кэррол, взыскавшие уже с Фолка и Джернегана все, что может взыскать капитан с солдата, впрыснули под кожу Джернегану кровь желтолихорадочного больного, а Фолка подвергли укусам комаров, вскормленных на смертельных случаях желтой лихорадки. Оба они свалились с ужасающими болями, багровыми лицами и налитыми кровью глазами. И, по счастью, оба благополучно прошли через Долину Теней…