Спекулируя на низменных человеческих инстинктах, вооруженные радикалы смогли созвать под свои знамена и обычных турок, и других людей. Преступники вступали в Специальные силы, получая в награду свободу и право на грабеж. Курдские и черкесские вожди получали больше автономных прав и землю, а их воины становились мародерами. Они и тысячи турок из народа использовали геноцид как способ обогащения. И те и другие, убивая армян, утоляли ненависть и зависть к чужакам, а также чувство военного патриотизма. Это были дисциплинированные убийцы, безукоризненно исполнявшие приказы. Простые турки, курды, черкесы участвовали в геноциде (см. тезис 8), причем ярко выраженной мотивацией их действий была алчность. Такая комбинация факторов привела к утрате рациональности. Исполнителями были не «турки» (как постулируется националистическими теоретиками). Скорее, некоторые турки (и другие национальности) были втянуты в процесс кровавых этнических чисток, начатый сверху вниз вертикалью власти (согласно теориям этатизма). Но и сам этатизм стал побочным продуктом фракционности и радикализации, вызванных серией кризисов, порожденных неудачной войной и тяжелыми геополитическими обстоятельствами. Геноцид не был очередной вспышкой застарелой вражды (как то утверждают теории примитивизма или теория «перрениализма»), и тем не менее в конфликте переплелись две исторические фазы этнического противостояния. Достаточно долго (по меньшей мере столетие) между христианами и мусульманами сохранялась этноконфессиональная напряженность. Современный органический национализм обострил ее до пределов общенациональной взаимной ненависти и задал нужный вектор, на что потребовалось всего два года. Геноцид осуществлялся акторами, преследующими рациональную цель (согласно теории рационального выбора), но в той ситуации они не были способны ни контролировать процесс, ни принимать рациональных решений. Психология «битвы в последнем окопе» вызывала у всех действующих лиц особое ожесточение.

Младотурки погрешили не только против морали, но и против истины. Армяне не представляли смертельной угрозы, и их уничтожение лишь ослабило военный потенциал государства — геноцид способствовал поражению. Правители страны отправились в изгнание, и там их настигали пули армянских мстителей. Как утешительное оправдание приводится тезис, что в долгосрочной перспективе исчезновение армян сделало страну более устойчивым и централизованным государством. Но и по сей день дамокловым мечом нависает над Турцией наследие младотурок: военный авторитаризм и органический национализм, ныне преследующий курдов, а не армян. Проводя политику органического национализма, младотурки подорвали основы турецкого государства, в их тени продолжают ту же работу последователи.

ГЛАВА 7

Нацисты, I. Радикализация

НЕМЕЦКИЙ ВОПРОС

Мы подошли к самому известному и наиболее документированному проявлению геноцида. В моей книге «Фашисты» доказывается, что фашизм был по существу движением экстремистского органического национализма и этатизма, ставящим целью искоренение социально-групповых, и в особенности классовых, конфликтов методами военного и государственного насилия. У нацизма есть две особо опасные черты, отличающие его от других фашистских движений: концепция нации как расы, а не культуры и агрессивный имперский реваншизм, ставящий целью восстановление утраченной германской мощи. Я постараюсь доказать, что германская экспансия, обращенная на Восточную Европу, опиралась на эти две идеологемы, что и привело к нацистскому геноциду, но не ранее, чем лидеры рейха и исполнители его политики прошли через фазы последовательной радикализации. Эта глава посвящена радикализации нацизма, две последующие главы — геноциду.

Почему Германия так терзалась из-за «расовой проблемы», которую нацисты потом пытались решить самыми бесчеловечными способами? Это и есть Немецкий вопрос. Впрочем, у данного вопроса более широкая география, ибо в этом смысле Германия не была единственной страной. Расовый вопрос не давал покоя и Северной Европе. Как мы выяснили в главе 4, испанцы и португальцы с большей охотой ассимилировались с аборигенами (в том числе и через смешанные браки), чем колонисты из Северной Европы. Расовая теория овладела многими умами в конце XIX и в начале XX века. Социал-дарвинизм, помноженный на современную биологию, медицину, социологию и психологию, породил расово-генетические представления о человеческом прогрессе. Многие уверовали в то, что немцы или англичане генетически отличаются от славян и евреев, что одна раса может превосходить другую и что такие социальные проблемы, как преступность или психические расстройства, можно искоренить методами евгеники в рамках борьбы за «чистоту расы». Нацистская политика уничтожения умственно неполноценных людей логически вытекала из практики принудительной стерилизации, широко применявшейся тогда в Северной Европе. Третьим фактором стал общий подъем органического национализма по всей Европе в конце XIX века — тема, которую мы уже обсуждали ранее.

Но между этими тремя предпосылками и геноцидом как таковым пролегает немалая дистанция. Почему Германии удалось ее преодолеть в кратчайшие сроки? Некоторые находят ответ в специфике немецкого национализма. Национализм принято делить на два типа: этнический и гражданский. Немцы сделали выбор в пользу расового, наиболее радикального национализма (напр., Brubaker, 1992: 180). Тот, кто долго прожил во Франции или Италии, может с полным основанием считать себя представителем французской или итальянской нации. Такая дефиниция гражданства позволяет ассимилироваться людям различного этнического происхождения. Но в Германии только этнические немцы вне зависимости от места проживания могли называть себя законными сынами немецкого народа. В этом и усматривают корень немецкого национализма, значительно более узколобого и агрессивного, чем гражданский национализм. Здесь есть доля правды. Но, как мы отмечали в главе 1, не существует объективных критериев этничности. Поэтому Германии еще предстояло решить: а что такое истинный немец? Ответ на вопрос определялся двумя условиями: немецкий язык как родной и немецкая кровь. Язык можно выучить, но кровь достается тебе только от предков. Неукоснительное следование этим критериям определило исключительность немецкого национализма. В конце XIX столетия евреи и поляки, жившие в Кайзеррейхе, были частично ассимилированы немецким народом через немецкий язык и культуру. При этом поляков все равно дискриминировали и считали гражданами второго сорта. Евреи и славяне прошли через чистилище добровольной ассимиляции и институционального принуждения. Антисемитизм в Германии накануне Первой мировой войны мало чем отличался от антисемитизма французов. И для того чтобы понять, почему финал был таким трагическим, нам придется разобраться с первопричинами, предопределившими специфику немецкого национализма.

Так чем же была тогдашняя Германия? Чем-то большим, чем «географической метафорой» предшествующих столетий. До 1914 г. существовало две Германии, причем миллионы немцев не жили ни в одной из них. Германия была незавершенным государством. Поэтому, анализируя немецкий национализм, необходимо рассмотреть геополитические отношения (между государствами) и межнациональные отношения (между немцами и между немцами и остальными), учитывая притом, что эти отношения не совпадали с линиями государственных границ. Такой подход будет справедливым при рассмотрении всех стадий немецкой радикализации. Геополитические амбиции и раздражающий Германию восточный вопрос стали причиной радикализации немецкого национализма и антисемитизма.