– взять и удержать власть, а что делать дальше, подскажут обстоятельства. Сталин всегда твердо следовал этому принципу, что позволяло ему действовать максимально жестко и без сдерживающих колебаний» (Хлевнюк: 86).

219

Каблучки в переулке знакомом / все стучат по асфальту в тиши. / Люди Флинта с путевкой обкома / что-то строят в таежной глуши

В первом, втором и четвертом комментируемых стихах варьируются уже встречавшиеся в IV гл. мотивы «переулка» (ср. с. 260–261), стука каблучков по асфальту (ср. с. 326) и строительства в глухой тайге (ср. с. 260–261). В третьем стихе цитата из упомянутой нами выше «Бригантины» (1937, муз. Г. Лепского на ст. П. Когана):

Надоело говорить, и спорить,

И любить усталые глаза…

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина подымает паруса…

<…>

Пьем за яростных, за непохожих,

За презревших грошевый уют.

Вьется по ветру «Веселый Роджер»,

Люди Флинта песенку поют.

(Коган: 154–155)

издевательски (ведь «люди Флинта» – это пираты) скрещена с типичным для советской эпохи жизненным обстоятельством: отправиться куда-либо по путевке (с путевкой), т. е. с направлением областного комитета комсомола или партии. Ср., например, в воспоминаниях, изданных в 1961 г.: «Недели через две я с путевкой обкома комсомола в кармане шагала по Ташкенту» (Великий Октябрь: 170), или в мемуарах П. Дьякова «В боях за Молдавию» (1968): «С путевкой обкома комсомола приехал в Москву» (Дьяков: 107). Напомним также название оттепельно-молодежной повести В. Алексеева «Люди Флинта» (1965), напечатанной во 2-м номере журнала «Юность» за 1965 г. (подсказано нам А. Л. Осповатом).

220

Вьется переходящее знамя – / семилетке салют боевой. / И гляжу я вам вслед со слезами – / ничего-то в вас нет, ничего!

Переходящее красное знамя, упомянутое в первом комментируемом стихе, уже с первых лет существования советской власти превратилось в одну из главных символических форм поощрения победителей всевозможных масштабных соревнований. В эпоху оттепели вручение красного знамени, как правило, сопровождалось выдачей денежных премий коллективу-победителю. Знамя, которое вьется, – поэтический штамп советской эпохи, встречающийся в очень многих текстах: от «Смерти пионерки» (1932) Багрицкого до популярной песни «В путь» [177] (1954, муз. В. Соловьева-Седого, сл. М. Дудина): «Вьется, вьется знамя полковое, / Командиры впереди» (Дудин: 201). О мотиве знамени в СПС ср. также с. 335–336. Здесь это клише прямо перекликается с «Веселым Роджером» из «Бригантины».

Слева: вручение переходящего знамени, 1972 г. Справа: одно из знамен

Семилетка, о которой идет речь во втором комментируемом стихе, – это одна из самых ярких примет времени хрущевского правления в СССР. Решение о том, что вместо традиционной пятилетки стране теперь предстоит выполнять семилетний план развития, было утверждено на XXI съезде КПСС, состоявшемся в 1959 г. В 1966 г. Советский Союз вернулся к привычным пятилеткам.

Третий и четвертый комментируемые стихи вновь вводят ключевой для СПС мотив прощальных слез (причем выясняется, что поколения советских людей как бы маршируют, одно за другим, в мысленной памяти нарратора, а он смотрит каждому поколению «вслед») и варьируют уже возникавшую в IV гл. цитату из песни «А у нас во дворе». Ср. с. 304–305.

221

Трынь да брынь – вот и вся ваша смелость! / На капустник меня не зови! / Но опять во дворе – что ж тут делать – / мне пластинка поет о любви!

В двух первых комментируемых стихах К. продолжает разоблачать идеологию и поэтику оттепели; пренебрежительное трынь да брынь должно напомнить здесь об Окуджаве (ср. с. 311–312), соответственно, во втором стихе К. использует романсную формулу «меня не зови».

Капустник в «Большой советской энциклопедии» определяется следующим образом: «шуточное юмористическое представление. „К.“ устраивались в дореволюционной России работниками театра для узкого круга приглашенных, обычно во время так называемого великого поста (название по традиционному „великопостному блюду“ – капусте). В Москве первые „К.“ в виде закрытых вечеров пародии и шутки организовывались Обществом искусства и литературы <…> Позднее такие вечера проводились в Московском художественном театре» (Большая советская энциклопедия 1953: 89). Впоследствии капустники стали публичными, примыкая к сфере варьете, и распространились далеко за пределы театральной среды (их можно считать прототипом КВН, см. выше, с. 286–287). Как форму «веселого досуга» капустники задним числом обличал еще Бунин в рассказе «Чистый понедельник» (1944):

– Погодите. Заезжайте ко мне завтра вечером не раньше десяти. Завтра «капустник» Художественного театра.

– Так что? – спросил я. – Вы хотите поехать на этот «капустник»?

– Да.

– Но вы же говорили, что не знаете ничего пошлее этих «капустников»!

(Бунин 6: 197)

У К., вероятно, подразумевается не театральный, а студенческий, любительский капустник, выделяемый в качестве специальной дефиниции и в словаре С. Ожегова: «Студенческий к<апустник> [по названию веселых актерских встреч за капустным пирогом в дни Великого поста, когда театральные спектакли не проводились]». Ср. с формулировкой П. Вайля и А. Гениса из их книги об оттепели: «Студенческий капустник, эксплуатирующий и производящий цитаты, стал кульминацией веселья эпохи» (Вайль, Генис: 151). Капустники, по замечанию А. Л. Осповата, бывали и элитарно-полузакрытами: «В Литгазете блистал острыми хохмами З. Паперный, в ЦДЛ Ширвиндт и Державин пародировали сцены из советских пьес».

Однако в третьем и четвертом комментируемых стихах нарратор противопоставляет негативному отношению к описываемой эпохе свою ностальгию по ней. При этом он уже второй раз в IV гл. цитирует песню «И опять во дворе». Ср. с. 326.

222

И, навстречу заре уплывая / по далекой реке Ангаре, / льется песня от края до края! / И пластинка поет во дворе!

Первые два комментируемых стиха варьируют припев песни А. Пахмутовой и Н. Добронравова «Девчонки танцуют на палубе» (1963):

А река бежит, зовет куда-то,

Плывут сибирские девчата

Навстречу утренней заре

По Ангаре,

По Ангаре.

Ср. с. 293–294. Словосочетание «льется песня» уже встречалось читателю во II гл. СПС. Ср. с. 207. Ср. также советское поэтическое клише «от края до края», используемое, например, в «Кантате о Сталине» (1938): От края до края, по горным вершинам, / Где вольный орел совершает полет, / О Сталине мудром, родном и любимом / Прекрасную песню слагает народ» (Песни о Ленине и Сталине: 77).

223

И покамест ходить я умею, / и пока я умею дышать, / чуть прислушаюсь – и онемею! / Каблучки по асфальту стучат!

Первый и второй комментируемые стихи отсылают к «Песне о тревожной молодости» [178] (1958, муз. А. Пахмутовой, сл. Л. Ошанина):

Забота у нас простая,

Забота наша такая —

Жила бы страна родная,

И нету других забот!