выпил их магию так же, как до этого выпил магию Виктории.

А свое присутствие скрыл Глазом Пустоты.

Откинув печальные воспоминания, я ускорила шаг. Ариане и Инии уже ничем не помочь. А вот с принцем надо поговорить. Хочу знать, что он помнит. Он ведь единственный свидетель моего похищения.

Эль действительно ждал у пруда. Сидел на широком плоском камне, нагретом солнцем, и бросал в воду кусочки хлеба. Вокруг них уже собралась стая лебедей.

Услышав шаги, оглянулся. Мазнул взглядом по Изабелле, по своим фаворитам, по Ферлисс. Наткнулся на покрасневшую Арику, посерел, дернул плечом и перевел внимание на меня.

– Привет, – я шагнула ближе, хотя не услышала приглашения, и села рядом.

Взяла у него из рук остатки булки. Он не возражал, но и особой радости тоже не проявил.

– Привет, – ответил, снова глядя на воду.

И замолчал.

Я удивленно покосилась в его сторону. Что-то он не особо стремится к общению. Зачем тогда звал?

– Вид у тебя неважный, – рискнула заговорить. – Зачем звал? Что случилось?

Эль и правда казался потрепанным. Или больным.

Может, это так стирание памяти на него повлияло? Я ведь успела немного узнать о действии такого заклинания. Оно давно запрещено к применению, потому что невозможно стереть только определенное событие, стирается все: память, чувства, эмоции, опыт. Вместо них остается провал. Яма, которую ты инстинктивно стремишься заполнить.

И сейчас Эльсанир выглядел именно так. Как человек, который внезапно очнулся и не может найти себя.

Он снова оглянулся на моих спутников.

– Оставьте нас. Все.

Драконы дружно подались назад, едва не сбив Арику с ног. Ферлисс успела ее поддержать.

– Я останусь, – заявила Изабелла непререкаемым тоном.

Принц смерил ее задумчивым взглядом, однако все же кивнул:

– Хорошо, но я накрою нас с Натальей пологом тишины. Наш разговор не для чужих ушей.

Он шевельнул пальцами, плетя невидимую нить, и произнес слова заклинания.

Вокруг все затихло. Я больше не слышала дружеского переругивания парней, скрип камешков у них под ногами, шум лебедей, бьющих крыльями по воде, шепот девчонок…

Меня окружил невидимый звуконепроницаемый кокон.

Это было так странно.

Быть простым человеком в мире, где всем правит магия…

– Жаль, что так получилось, – заговорил Эльсанир. – С твоей драконицей. Драмиэль всем сказал, что ты смогла пробудить ее в Оренволде, во время нападения темных. Но сохранить не смогла, враг оказался сильнее. Это… правда?

Он посмотрел на меня.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что видел тебя последний раз, когда мы с Илинором отступали в Исткирию. И тогда твой дракон еще не пробудился.

Мои глаза изумленно расширились:

– В Исткирию? Значит, про встречу во дворце ты совсем ничего не помнишь?

– А у нас была встреча?

– Да.

– Странно. Я чувствую, что забыл что-то важное. Но как ни стараюсь вспомнить, только голова болеть начинает.

– Ладно, – вздохнула я. – Расскажи, что помнишь. Как вы добрались до Исткирии?

– Довольно быстро. Только раз столкнулись с порталом темных, но нам на помощь почти сразу пришли люди графа Дормера. А вскоре драконы Айзена подоспели, так что из нас никто не пострадал.

– А потом?

– Потом мы ночь провели в Дормерваре. Отмывались и отдыхали. А утром за нами явились декан Тильгарр и магистр Рорх. Они порталом вернули нас в Академию.

– И?

– И все.

– Все?

– Да. Мы получили свои зачетки с отметкой о практике. Конечно, нам снизили балл за самоуправство, но добавили очки за смелость и находчивость. Так что всю нашу группу перевели на второй курс. Только…

Он замолчал и поморщился.

– “Только” что?

– Не знаю. Думал, ты мне подскажешь.

– Ты можешь вспомнить, когда возникло это чувство?

Эль бросил в воду остатки хлеба и потер виски.

– Да… Несколько дней назад. Я проснулся утром со странным ощущением. Голова трещала, будто всю ночь пил с парнями, но это невозможно. Откуда в Академии вино? Да и вообще, я после той ночи в деревне больше ни капли в рот не брал!

Последние слова он процедил сквозь зубы. А я уловила взгляд, брошенный в сторону Арики.

Подруга тоже вела себя очень странно. Старалась держаться так, чтобы между нею и принцем была чья-то спина. Однако не уходила, исподтишка поглядывала на него и тоскливо вздыхала.

Ну, с ней все понятно. А что с ним творится? И я не про стертую память!

Глава 36

Мы беседовали недолго. К тому же хоть Эльсанир сам позвал на встречу, каждое слово из него приходилось чуть ли не клещами тянуть. Парень вел себя очень странно. И эти непонятные взгляды в сторону Арики – что они значили?

Я решила, что надо прижать подругу к стене. Не нравятся мне эти тайны.

А пока сложила в уме то, что смогла узнать.

Люди короля выполнили его приказ и стерли Эльсаниру память о том дне. Полностью. Принц четко помнил, как вечером лег в свою кровать в Академии и как утром в ней же проснулся. Но вот неувязочка, за это время исчезли целые сутки! Причем он обнаружил это не сразу, а только из разговоров друзей. Именно от них Эль узнал, что отсутствовал в Академии целый день. Но где был и что видел – этого ему никто не мог сказать.

Разумеется, кроме меня, короля и тех мужиков в капюшонах, которые его утащили.

– Это как-то связано с тобой, – повторил Эль уже с большей уверенностью.

Я вздохнула.

Было страшно сказать ему правду. Все-таки Ортред его отец. Как Эль отнесется к случившемуся?

Но однажды он либо сам все вспомнит, либо ему расскажет кто-то другой. Например, Айзен. Неизвестно, как Эль это воспримет. А я не хочу, чтобы братья ссорились. Они и так не особо общаются.

– Ладно, ты прав, – сдалась я под натиском совести. – Это из-за меня.

И все рассказала.

Про договор между Ортредом и Драмиэлем, пробуждение моей драконицы, пленение Сильхарда, гнев короля, похищение и попытки воскресить феникса. Про то, как кровь феникса убила во мне дракона. И как сам феникс покинул меня, чтобы Айзен не стал отцеубийцей.

Тут я, конечно, слукавила. Фениксу было плевать, кем станет Айзен. У него была другая цель. Он посчитал, что смерть слишком легкое наказание для короля драконов. А вот жить немощным, неполноценным, не способным снова подняться в небо или использовать магию – да, это была роскошная месть.

Правда, за возможность отомстить Сильх заплатил своей жизнью.

Эль слушал молча. За все время, пока я говорила, он не сдвинулся с места. Только сжимал кулаки и вглядывался в противоположный