конкретно, как воспринимаемое в сознание, временную точку встречи воспринимающего с воспринимаемым…» (Франк 1915: 119).

Линии последовательности идут от настоящего в сторону прошедшего и будущего, так что понятие момента оказывается понятием грани, отделяющей два протяжения времени – прошедшего и будущего, их нет в единстве и целостности, потому что они превращаются друг в друга и составляют круг (там же: 137, 139 и сл.). Для И цель всегда важнее причины, т.е. теория И телеологична; причинная связь понимается лишь как практически удобная форма выражения символических связей.

С точки зрения содержательных форм

· Ф исходит из вещи и получает ее образ,

· Э исходит из жизни и получает понятие о ней,

· П исходит из личности и получает символ как содержательную форму своего знания о мире, с которой и работает как со своим предметом.

· Интуитивист же, как и в предыдущем случае, остается с концептом, поскольку идеал-реализм устремлен к идее-логосу как концептуму (осуществленному эйдосу).

Между четырьмя направлениями мысли нет непроходимой пропасти, хотя на гносеологическом уровне между ними расхождений больше, чем на онтологическом. Так, Ф с его устремлением к феномену не соединим с интуитивизмом с его обращенностью к ноумену и в принципе (мы убедимся в этом) не соответствует русской ментальности. Ф отторгается от «вещи в себе», в то время как И склонен ее признать и познать.

5. Цель

В отношении цели исследования намеченные направления также не согласуются друг с другом.

Для Ф характерен поиск сущности в феномене, т.е. исходя из конкретных про-явлений сущего. Концептуальная мысль не просто классифицирует объекты на основе общих характеристик, но и соединяет переменное с постоянным, временное с трансцендентным, что проявляется в своеобразной форме концептуализма. В специальном приеме эпохé («взятие реального мира в скобки», отчуждение от него) исследователь воздерживается от суждений о реальном существовании, так что субъект выделяется в качестве единственного объекта сознания: субъект поглощает объекта).

Э совершает «прыжок к Абсолюту» от жизни, поскольку экзистенция предшествует эссенции (существование – сущности); необходим анализ конкретного существования человеческой личности – единственной реальности мира. Для Э научный факт – не феномен, а «явление» вовсе не феноменологично; феномен есть открытое и истолкованное, тогда как явление понимается иначе: это самораскрытие сути дела. По этой причине Э отрицает явление как опосредованно указывающее на сущее, поскольку сущее само себя не обнаруживает (в отличие от феномена). Сущность и есть явление как субъект вместе с тем есть и объект, как форма и есть содержание. «Казаться, а не быть» – вот формула Э, который изучает не значение, а значимость.

П как будто совпадает с Э в отношении к цели исследования.

И постулирует познание не через образы, символы или понятия, а напрямую вхождением в концепт.

В целом можно заметить, что

· Ф направлен на уяснение сущности явлений,

· Э интересует проблема существования,

· И выявляет сущее, а

· П – существо, т.е. личность.

Как и в предыдущих случаях, нет взаимной противоположности ни одного из направлений идеалистической мысли, и только совместно они создают цельную философскую парадигму своего времени. Гносеологические установки Ф и И и онтологические установки Э и П восполняют друг друга. Существо в существовании – это личность в жизни. Сущность сущего – это концепт логоса. Следовало бы яснее прочертить различие между личностью сущего и качеством сущности, или сути, но уже сейчас мы замечаем известное нам соотношение форм: сущность образа обеспечивает существование в понятии и создает существо символа – совместно они представляют сущее как логос.

6. Предпосылки познания

Наличие априорных структурных характеристик – инвариантов – на основе обыденного сознания и языка (как основного средства познания вообще) организует познание у феноменолога. Такие схемы, как пространство, время, причина, предметность, создают предпосылки для познания всякой вещи здесь и теперь. Связь с кантианством при этом проявляется самым наглядным образом.

Э отрицает наличие априорных, связывающих и ограничивающих личность общих формул, схем, характеристик и пр. Основной упор делается не на вещь вне личности, а на его язык. Язык предстает как воплощенная личность, и вся проблема творчества понимается как процесс создания языка: необходимо строить адекватный язык, ибо обыденная речь затушевывает и искажает смысл нового знания (роль терминотворчества).

«Язык является пристанищем бытия. В обители языка живет человек» (Хайдеггер)

и при этом именно

«символ есть язык» (Ясперс).

П возвращает нас к априорным схемам рассудка, но в отношении каждого отдельного человека: личный мир его сознания априорен по отношению к предметному миру. Каждый человек сосредоточен на собственной тайне, которая способна открыть «головокружительные глубины», так что само

«познание есть посвящение в тайну бытия, в мистерии жизни» (Бердяев);

для П нет расхождений между быть и иметь: обладание и бытие предстают как две равноценные позиции: невозможно существовать, ничем не обладая.

Интуитивизм опять-таки отвергает априорные схемы, возвращая нас к интуициям разума.

Само познание понимается различным образом.

Ф познает посредством вчувствования в интенциональный опыт другого (взимозаменимость точек зрения в целях их проверки: другой исходит из того же). Процесс познания важнее омертвленного уже полученного знания; научная компетентность проявляется в методе, а не в норме. Поэтому утверждается относительность всего, в том числе и знания (неединственность решений, плюрализм мнений, социальные роли – понятия Ф), поскольку человек одновременно существует сразу в нескольких перспективах и входит в отношения с различными вещами. Истина как инвариант находится в логическом смысле и неподвластна психологическим вариантам.

Э признает, что существование человека вплетено в окружающую среду и возможно только в коллективе (в сообществе): Я живет в отношениях с другими. Отсюда особая роль ситуации (Сартр) или процесса коммуникации (Ясперс), за которыми скрываются все остальные функции (например, того же языка); тогда оказывается, что знание важнее познания, а компетентность основывается на смутной догадке (миф) – не гносеология в центре внимания (как у Ф), а онтология (быть, а не иметь), и потому не допускается выражений на языке понятий; это, в сущности, эстетическое, этическое и религиозное восхождение к экзистенции (наслаждение – долг – страдание), дающее миг прозрения в ужасе (Хайдеггер), тошноте (Сартр), скуке (Камю), тоске (Бердяев) и под. Истин много, каждая определяется своим интересом для человека; множественность решений и неединственность мнений также признается Э.

Общественный мир – мир вовне – П воспринимает как мир случайностей, отсюда особый интерес к развитию личностного начала, т.е. в понимании П – сущности человека (или народа, который также может быть персонализирован как «личность высшего порядка» – Бердяев); только символически, но не в