– Мне лучше, спасибо, но этот садюга… Он растоптал моё шоколадное сердце… – сказала она, с трудом подавив судорожный вздох. – Вернее, это было твоё сердце, для тебя… И валентинку тоже.

– Да, я знаю. Но, Королёва, неужели ты думаешь, что меня расстроит такая мелочь?

– А, ну да. Тебе же всё это не интересно, я помню, – настроение мгновенно стало ещё хуже.

– Верусь, я не то хотел сказать… – Свят запустил руку в волосы. – Чёрт, почему ты всегда воспринимаешь мои слова в негативном ключе?! Я всего лишь имел в виду, что мне важна не сама эта валентинка (плевать, что там с ней случилось!), а тот факт, что ты решила подарить её мне, именно мне.

– В-вот как.

– Да, именно так, – он погладил её по волосам. – И почему ты думаешь, что мне не интересно? Когда не с кем отмечать, то и праздник не в радость, а когда есть тот, с кем хочешь провести этот день, то совсем другое дело. Я свой выбор сделал, и теперь всё зависит от моей избранницы. Захочет ли она принять скромный презент?

«Скромным» презентом оказался золотой кулончик в виде сердца с маленьким рубином в центре. Лучшего подарка в этот день и не придумаешь, но чтобы Славка решился на подобное…

– Свят, ты…

– Давай помогу надеть? – он расстегнул цепочку и подождал, пока Ника повернётся к нему спиной и поднимет волосы. – Ты же знаешь, я предпочитаю функциональные вещи, а такое сердце никто не растопчет, и оно будет долго напоминать о сегодняшнем дне. А я… Мне было достаточно увидеть, что ты что-то для меня приготовила. Считай, что я всё получил и остался очень доволен.

– Нет, не получил, – упрямо заявила она.

– Верунчик, правда, всё в порядке, не расстраивайся из-за затоптанной валентинки, оно того не стоит, и я не в обиде.

– Не могу не расстраиваться, хочу что-то для тебя сделать. Слав! – она глянула на него вполоборота. – Кажется, из тебя пора вытравливать этот минимализм. Нельзя всё время так себя ограничивать, ты тоже заслуживаешь и подарков, и… эм, всего остального…

– Думаешь? – его пальцы, закончив с замочком цепочки, едва касаясь скользнули по шее, зовя за собой толпы мурашек. – Тогда с огромным удовольствием получу от тебя тот презент, который можешь мне дать только ты… Как насчёт поцелуя? – и ещё одно провокационное касание.

При слове «поцелуй» в памяти Ники всплыло лицо Руслана, его омерзительные прикосновения, противные губы, гадкий язык и попытка впихнуть в рот таблетку. Наверное, на её лице отразилось всё то отвращение, которое сейчас всколыхнулось в душе, потому что игривая улыбка на лице мужа погасла и он отодвинулся.

– Не бери в голову, я пошутил. Давай просто поужинаем, как собирались, – Ковалевский пересел на диванчик с противоположной стороны стола, наверное, чтобы максимально увеличить между ними расстояние.

Кажется, отвращение Славик воспринял на свой счёт. А это неправильно, очень-очень неправильно. Нужно прояснить ситуацию, и прямо сейчас, чтобы он себе ничего не надумывал.

– Свят, дело не в тебе! – начала она, с трудом подбирая слова. – Просто Руслан… он… в общем, силой меня поцеловал, когда давал таблетку… и… это было ужасно… До сих пор мутит от одних только воспоминаний.

– Я понял. Мало я этому ублюдку отвесил, нужно было добавки организовать… – ножка бокала в руке Славки хрустнула, как когда-то ложечка от йогурта.

– Ты что творишь?! – Вероника перегнулась через стол и сцапала ладонь мужа, заставила положить на стол остатки фужера и с облегчением выдохнула, не обнаружив на руке крови, только тёмно-розовую полосу-вмятину. И как только не поранился? Уму непостижимо!

– Да нормально всё, – поморщился он, но потом лицо благоверного прояснилось: – Так всё-таки волнуешься за меня?

– А сам как думаешь? – она осторожно провела по вмятине, а потом прижала его ладонь к своей щеке. – Святик, спасибо тебе, что успел, что пришёл. Я… мне было так страшно, так гадко, так…

– Как я мог не прийти, если дело касалось тебя? – он не двинулся с места, не сделал попыток обнять или ещё что, но глаза… глаза говорили сейчас так много…

– Всё, не могу больше, хочу выпить! – Ника вскочила с дивана и нервно прошлась по кабинету, оглядываясь в поисках телефонной трубки или какого-то переговорного устройства. – Как тут сделать заказ? Мне нужно забыть всё, что сегодня было, выбросить из памяти, отвлечься, расслабиться…

Ковалевский тоже поднялся и нажал кнопочку на стене, которую Вероника поначалу не заметила. Официант явился очень быстро, да и заказ долго ждать не пришлось. Хороший здесь всё-таки сервис.

– Я, кажется, должна была тебе песню? – припомнила Ника, беря в руку микрофон. – Что ж, сегодня ты их услышишь достаточно, выбирай любую, все будут о тебе и для тебя. Знаешь, мне сейчас так плохо, в груди столько всего теснится, что я уже не выдерживаю: мне нужно выговориться, выкричаться, чтобы груз с плеч, чтобы легче дышать стало, чтобы в себе разобраться. И нет, не просто выпить, а напиться хочу! Если не сейчас, то когда?!

От коктейлей Вероника отказалась и выбрала розовое сухое вино. И сейчас, опрокидывая в себя бокал за бокалом, она выплёскивала в микрофон те слова, которые ей и самой жгли язык. О несчастной любви, об обмане и предательстве со стороны самых близких, о новых чувствах, пока неясных, но которые уже нельзя игнорировать… И вишенкой на торте стала песня «Нас бьют, мы летаем», смысл которой, наверное, больше всего сейчас отражался в душе.

Славка смотрел на жену, на то, как она «отрывается», почти бесчинствует, не сдерживаясь, забыв о тормозах, и выливает неистовым потоком всё, что наболело, что накопилось за долгие годы якобы безответной любви. Вот Вероничка запела:

«Пусть врут, что крепчаем от новых предательств.

Подбитый изменой не ждёт доказательств.

Кто крыльев лишился – боится влюбляться,

Но должен над страхом потери подняться, подняться».

И Славка по надрыву в голосе понял, нутром почуял, что это оно, то, что мучает её сейчас больше всего. Страх полюбить снова и обжечься. Ранка от укуса на её губе уже давно открылась и кровоточила, но Вероника этого будто не замечала, просто зализывала её между куплетами и пела дальше, потому что это для неё сейчас было важнее. И Славка с особой остротой понял, что сам себя не простит, если когда-то сделает Нике больно, даже если случайно, хотя от этого никто не застрахован.

На последнем припеве у Веронички брызнули из глаз слёзы, она отложила микрофон и рухнула на диван. Кажется, наконец-то сказалось количество выпитого и нервное перенапряжение. Ника прикрыла лицо ладонью и некоторое время просто лежала, а потом до него донёсся всхлип. Славка тут же подошёл, присел рядом и какое-то время просто молчал. Когда послышался ещё один всхлип, он мягко отвёл руку Вероники в сторону.

Она распахнула влажные глаза, на её ресницах блестели капельки слёз. Сегодня, когда покупал для любимой кулон, Славик видел в ювелирке такие же громадные голубые топазы, которые сияли в свете искусственных огней. А он-то ещё подумал, почему на них засмотрелся? Вот и ответ. Слава застыл, завороженный этой чудесной картиной. Завтра же нужно будет купить те серёжки, они должны принадлежать только Вероничке и никому другому!