месяца после резни. Позже официальные лица переработали советы Дэнга, которые он давал в течение нескольких лет, в набор принципов, которые определяли внешнюю политику Китая в течение следующих двух десятилетий: «Трезво наблюдать, удерживать позиции, спокойно противостоять вызовам, скрывать свой свет и не торопиться, не иметь амбиций, никогда не претендовать на лидерство, добиваться перемен».

Поколение китайских дипломатов впитало диктовки Дэнга. При Цзян Цзэмине и Ху Цзиньтао Китай сосредоточился на интеграции в международный порядок и многосторонней дипломатии. Он налаживал связи с соседями из Юго-Восточной Азии и развивающимися странами Африки и подписал крупные глобальные пакты (но не обязательно ратифицировал и формально соблюдал их). В 2001 году Пекин вступил во Всемирную торговую организацию и усилил свое влияние во Всемирном банке и Международном валютном фонде. Чтобы развеять опасения Запада по поводу "китайской угрозы", Ху отстаивал идею "мирного подъема" Китая, хотя позже он сократил ее до "мирного развития", чтобы избежать восприятия его страны как ревизионистской державы, меняющей геополитический статус-кво.

Но если Цзян демонстрировал веселое присутствие на дипломатической сцене, знаменито пел и играл музыку со своими хозяевами и даже танцевал с женой французского президента, то Ху произвел впечатление на иностранных лидеров как безвкусный и забывчивый. Президент Обама в своих мемуарах вспоминал о Ху как о "безымянном человеке", который «казалось, довольствовался страницами заготовленных тезисов, не имея никакой очевидной повестки дня, кроме поощрения продолжения консультаций и того, что он называл "взаимовыгодным" сотрудничеством». Спокойная дипломатия Ху разочаровала националистов внутри страны. Один печально известный случай в кругах китайской внешней политики рассказывает о том, как представители общественности посылали по почте таблетки кальция в министерство иностранных дел, чтобы высмеять их предполагаемую бескомпромиссность. Такие оскорбления были болезненными, отчасти потому, что они подчеркивали снижение авторитета министерства иностранных дел в правительстве - экономические ведомства и органы безопасности, военные и даже крупные государственные предприятия обладали большим влиянием.

Мировой финансовый кризис и Олимпийские игры в Пекине в 2008 году дали Китаю своевременный толчок, ознаменовав его появление на мировой арене, в то время как экономика западных стран переживала спад. Китайские лидеры и дипломаты стали вести себя более уверенно, даже нагло. На климатическом саммите 2009 года в Копенгагене китайский премьер Вэнь Цзябао пропустил ключевые встречи с западными лидерами и послал вместо себя подчиненных, что подогрело мнение о том, что Пекин саботирует переговоры. Си Цзиньпин продемонстрировал этот вновь обретенный апломб, став вице-президентом. "Есть некоторые иностранцы, которым нечем заняться после того, как они наелись досыта, и которые тычут пальцем в наши дела", - сказал Си собранию китайской диаспоры во время визита в Мексику в 2009 году. «Китай, во-первых, не экспортирует революцию; во-вторых, мы не экспортируем голод и бедность; и в-третьих, мы не создаем для вас проблем. Что еще нужно сказать?»

Такая "ястребиная" позиция вскипела на встрече министров иностранных дел стран Азиатско-Тихоокеанского региона в Ханое в 2010 году, где госсекретарь США Хиллари Клинтон и несколько коллег из Юго-Восточной Азии выступили с тонко завуалированными упреками в суверенных претензиях Пекина на суверенитет в Южно-Китайском море. Министр иностранных дел Китая Ян Цзечи в ответ разразился почти получасовой тирадой, часто поглядывая на Клинтон, когда она предупреждала страны Юго-Восточной Азии не ввязываться в отношения с внешней державой, что было прямой ссылкой на США. В какой-то момент Ян посмотрел на министра иностранных дел Сингапура и сказал: «Китай - большая страна, а другие страны - маленькие, и это просто факт». Впоследствии Ян стал главным советником Си по внешней политике, а в 2017 году вошел в состав Политбюро, став первым дипломатом за пятнадцать лет, занявшим столь высокий пост.

Став верховным лидером, Си продолжил ястребиную траекторию, начатую при Ху, но с гораздо большей смелостью и энергией. Си выступил с инфраструктурной инициативой "Пояс и путь" и запустил нового многостороннего кредитора - Азиатский банк инфраструктурных инвестиций - в надежде подорвать доминирование Запада в финансировании развития. Он выступил за "новую модель отношений крупных держав" с США, основанную на взаимном уважении и неконфронтации, призвав Вашингтон рассматривать Пекин как равного, а не младшего партнера в глобальных делах. Его администрация начала кампанию по строительству островов в Южно-Китайском море, отвоевывая земли вокруг географических объектов, контролируемых Китаем, и укрепляя их военными объектами - программа, которая разозлила соседние страны с конкурирующими территориальными претензиями. Выступая в 2014 году перед азиатскими лидерами, Си заявил, что "дела в Азии в конечном итоге должны решать азиаты", дав понять, что Китай будет более решительно противостоять американскому влиянию в регионе и претендовать на роль ведущей державы Азии.

Си утвердил личный контроль над внешними делами Китая. Он централизовал принятие дипломатических решений в комиссиях Коммунистической партии, которые он возглавляет, при этом принизив роль министерства иностранных дел в формировании политики. Он принимал решения о назначении ключевых дипломатов, отдавая предпочтение лояльным и боевым чиновникам, которые могли направлять его требования к "мускулистой" дипломатии. Он руководил кадровыми перестановками на дипломатической службе, привлекая к ней людей с более разнообразным опытом и требуя от своих дипломатов более боевого духа. К 2019 году Си почти удвоил расходы Пекина на дипломатию, доведя их до 62 млрд юаней, или примерно 9 млрд долларов, и превратил министерство иностранных дел Китая в крупнейшую в мире дипломатическую сеть, насчитывающую около 276 посольств, консульств и других представительств по всему миру - больше, чем у Государственного департамента США.

На этом пути Си стал лицом Китая в мире. В период с 2013 по 2019 год он совершал в среднем 14,3 визита в зарубежные страны в год, обогнав Цзяна и Ху и даже превзойдя Обаму и Трампа, которые, соответственно, совершали 13,9 и 12,3 визита в год во время своего президентства. Си также был энтузиастом, принимая в Пекине гораздо больше иностранных лидеров, чем его американские коллеги в Вашингтоне - пока Китай не закрыл свои границы во время пандемии Ковид-19. И в отличие от своего предшественника, Си хорошо держал себя на мировой арене. "Ху мог войти в комнату со своими сотрудниками, и вы бы не узнали, что он лидер, кроме того, что он стоит впереди", - вспоминает Бен Родс, бывший заместитель советника по национальной безопасности при президенте Обаме. «У Си есть развязность, уверенность в том, что он босс».

Подобная элегантность пронизывает внешние отношения Китая. Как и Чжоу Эньлай десятилетия назад, Си хочет, чтобы его дипломаты были дисциплинированы и готовы к борьбе. Если традиционная дипломатия - это искусство позволять другому иметь свой путь, то посланники Си должны настаивать на