– А если нет сил решать? – спросил Мартин. – Если разумговорит одно, а сердце – совсем другое? Если доверия хотят все – а поверитьнадо лишь кому-то одному?

Ключник улыбался.

– Значит, мне ещё рано решать? – спросил Мартин. – И надовернуться к простым истинам, которые не подведут никогда? К шашлыкам у моря,крепкому вину, женщинам в поисках развлечений?

Ключник улыбался.

– Не могу, – сказал Мартин. – Мне хочется большего, ключник.Мне надоело верить бесспорным истинам – они слишком скучны.

Ключник кивнул:

– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи воВрата и продолжай свой путь.

Мартин вздохнул и поднялся. Помедлил и сказал:

– Почему мне хочется думать, что я получил ответ? Почему мнехочется доверять?

Но ключники никогда не давали ответов.

Мартин, хотя и бывал порой склонен к поступкам неожиданным иопрометчивым, рисковать совсем уж по-глупому не любил. Потому, глядя вприветливый экран компьютера, он выбрал вовсе не «Беззар», а «Аранк». НаАранке, совсем рядом со Станцией, имелся туристический магазин, в которомсладко замирали сердца всех мальчишек – в возрасте от пяти лет и до старческогомаразма. Предназначался магазин для путешествующих аранков, но и людямсовершать покупки никто не мешал. Деньги аранков у Мартина были, и он дажепомнил цену одного симпатичного золотисто-алого скафандра. Предназначалсяскафандр для тех экстремалов, что совершали турне по планетам жёлтого икрасного списка. По уверению изготовителей, скафандр мог работать даже на самыхтаинственных и страшных планетах, где опасность представлял не ядовитый воздухили прожорливые зубастые твари, а сами законы мироздания – ничего общего спривычной физикой пространства не имеющие. Мартин посмеивался над легендами омирах, где число «пи» равняется четырём и тех страшных последствиях, какиеизменение этой константы имеет для человеческого организма. Но в существованиипланеты, где всё – от почвы до живых существ – является сверхпроводником, он несомневался. Были такие миры, где постоянная Планка выражается другим числом, имиры, где скорость света в вакууме не является постоянной, и миры, где не моглисуществовать ни кислоты, ни щёлочи, и миры, где работали вечные двигателивторого рода. В общем, много было миров, куда не следовало соваться человеку.Беззар по сравнению с ними выглядел вполне сносно.

Но, уже занеся палец над «вводом», Мартин заколебался.Никогда раньше он не задумывался об истории для возвращения. Будет день, будети пища… да неужели ему не удастся поведать ключникам что-нибудь интересное?

Сейчас им овладело сомнение. Беспричинное, но оттого неменее тягостное.

Что он расскажет, войдя в Станцию на Аранке?

Может быть, сказку о принцессе и палаче? Ах да, он её ужерассказывал полгода назад. Скомкал начало, но всё-таки вытянул…

Историю птицы, которая не любила петь? Но Мартин пока незнал, чем она закончится.

Притчу о стекле и стеклодуве? Легенду о путешествии к началусвета? Предание об отшельнике и калейдоскопе?

Сам того не зная, Мартин в этот миг переживал кризис, хорошознакомый писателям и поэтам: когда десятки историй крутятся в голове, но всекажутся одинаково несовершенными и скучными. Может быть, виной тому былонапряжение последних дней, может быть – выпитый час назад коньяк, но в итогеМартин запаниковал.

В конце концов, чем ему поможет самый современный скафандраранков – если беззарийцы не придут на помощь? Всего лишь продлит агонию нанесколько дней.

Как ни крути, а вопрос всё-таки сводился к сакраментальному«веришь – не веришь?».

– Придётся верить, – самому себе сказал Мартин и прокрутилкурсор от Аранка к Беззару.

В конце концов, на Станции ему ничего не угрожает.

Кроме самих ключников.

Больше всего Мартина удивил мягкий пол.

Он подозревал что-то подобное, ведь ключники всегдазаимствовали для Станций элементы местной культуры. Но воображение рисовалоскорее водяные матрасы или мягкие ковры, чем это – сине-голубую субстанцию,желейным пластом покрывающую пол.

Под весом Мартина субстанция пружинила, прогибалась, по нейшли медленные, ленивые волны. Не удержавшись, Мартин подпрыгнул – субстанцияпрогнулась воронкой и стала медленно распрямляться под ногами. Присев накорточки, Мартин погрузил в субстанцию руку.

Ощущение холодного студня под пальцами не показалосьнеприятным. Субстанция не смачивала кожу, от неё даже шла лёгкая сухость…словно от мелкой, дисперсной пыли… от муки или талька. Да, пожалуй, сходноеощущение можно было испытать, натянув на руку обильно пересыпанную талькомрезиновую перчатку – и опустив кисть в холодный кисель.

Мартин выпрямился, встряхнул рукой – хотя на ней и неосталось никаких следов субстанции. И пошёл по коридорам Станции, по дрожащимголубым волнам.

Стены были шершавые, словно из дерева, но дерева странного, выветренногоили прошедшего пескоструйный аппарат, так что выступили наружу все мельчайшиежилки. Огромные шары ламп под потолком светили острым голубоватым светом,отличным от солнечного спектра и оттого – неприятным для глаз. Чуждый привкусили запах струился в воздухе – не то от деревянных стен, не то от синейсубстанции пола.

Всё здесь было не по-людски.

Всё здесь было не для людей.

Традиционная для гуманоидных миров веранда, на которойключники встречали и провожали путешественников, тоже отсутствовала. Вместо неёМартин обнаружил огромный пандус, спускающийся к поверхности Беззара – кбескрайнему морю субстанции.

Станция Беззара походила на огромный бугристый плод,плавающий на поверхности упругого голубого киселя. Пандус, тоже издревообразного материала, был свободно закреплён у выхода из Станции. Там, гдеон упирался в голубой кисель, субстанция прогнулась ложбиной.

Всюду, насколько хватало взгляда, была лишь субстанция. Подлучами голубоватого солнца она казалась совсем светлой, прозрачной. Метрах вдесяти – двадцати под поверхностью субстанции начинался иной мир. Там, накаменистом дне, росли раскидистые деревья с огромными чёрными листьями,медленно скользили, рассекая субстанцию, тени чего-то живого. В несколькихместах голубой кисель прорезали лучи яркого искусственного света, исходящие отсмутно различимых донных объектов.

Мартин ступил на пандус и замер, оглядываясь. Парочкаключников за столом причудливой многогранной формы с любопытством взирала нанего.

– Этот мир опасен для людей, – сказал один из ключников. –Когда твоё тело начнёт жить по законам Беззара, ты умрёшь.