И связь прервалась.

– Железный мужик, – сам себе сказал Мартин, опуская трубку.– Железобетонный. Блин! Вот это нервы!

Для успокоения собственных, более слабых нервов Мартинсходил на кухню и задумчиво смешал себе порцию джин-тоника. Дело это само посебе успокаивающее, пусть и нехитрое – тут главное взять правильный тоник снастоящим хинином, а не химическую отраву от ближайшей лимонадной фабрики. Но ипорция благородного напитка успокоения не принесла.

Мартин позвонил дяде.

– Вспомнил-таки о старике, – сварливо поприветствовал егодядька. – Где тебя черти носят? Дома никого, мобильник отключён. Можноподумать, что ты по галактике шляешься!

– Дела… – торопливо уводя разговор с опасной темы, сказалМартин. – Прости, совсем я замотался. Слушай, мне совет нужен…

Дядя сразу же подобрел. Давать племяннику советы он оченьлюбил.

– Ну?

– Ситуация такая… – замялся Мартин. – Из-за меня погиб… одинчеловек.

– Ты идиот? – помолчав секунду, взревел дядя. – По телефонутакие вещи? Надеюсь, не с мобильного звонишь?

– Да нет, не беспокойся… – начал Мартин.

– Поставил какую-нибудь хитрую штуку на телефон? – сразупомягчел дядя. – Скремблер вроде она называется?

Большая любовь к хитрым технологиям сочеталась в дяде снекоторой наивностью в их отношении. Мартин это знал прекрасно.

– Дядя…

– Главное – избавиться от тела, – не стал впустуюрассусоливать дядя. – Сможешь добыть литров десять концентрированной азотнойкислоты?

– Дядя, перестань! Я никого не убивал! Ты что! – в полнойпанике воскликнул Мартин. Ему даже почудился щелчок в линии, хотя он знал, чтона его новой электронной АТС подслушивающее оборудование включается совершеннобеззвучно. – Тут совсем другое. Ну… как ближайший аналог… я пытался помочь… неввязаться в дурную историю. Меня не послушали. И прямо у меня на глазах…

– Почему же ты говоришь, что виноват? – возмутился дядя.

– Ну… не смог спасти.

– Во Франции на днях экспресс TJV с путей сошёл, ты своейвины не чувствуешь? – деловито спросил дядя.

– Это совсем другое! – возмутился Мартин. – Тут я был рядом,но помочь не смог.

– А имел такую возможность?

Поразмыслив секунду, Мартин твёрдо сказал:

– Видимо, нет.

– Так иди и больше не греши! – вынес дядя вердикт.

Мартин понял, что всё-таки получил аудиенцию уздравомыслящего священника-самоучки.

– Дядя, – попытался он снова воззвать к эмоциям. – У тебятакого не случалось – что умирает человек, ты вроде и не виновен, но чувствуешьсебя виноватым?

– У любого человека, дожившего до моих лет, таких ситуацийполно, – смягчился дядя. – Эх… да что я тебе говорю? Неужели у тебя такого неслучалось? Ты же и сам не мальчик.

– Случалось, – признался Мартин. – И всё-таки. Как быть,если переживаешь, вины за собой не чувствуешь, но на душе гадко?

– Красивая девушка? – прозорливо спросил дядя.

– Угу.

– Найдёшь такую же, только лучше, – продолжал предсказыватьдядя. – Что, думаешь, одна такая была во Вселенной?

– Никак не меньше трёх таких осталось, – признался Мартин.

– Вот! Вот это уже лучше! То глас не мальчика, а юноши, –порадовался дядя. – Мой тебе совет – напейся. Хочешь – я подъеду, хоть и нестоит мне так здоровье губить… Или брата позови. Или друга какого. А лучшевсего, если нет склонности к суициду, напиться в полном одиночестве! Водкатоску нагонит, вином тут не поможешь… Коньяк! Или джин-тоник – горе будетлёгкое, шипучее, с горчинкой…

Мартин покосился на пустой стакан и покачал головой. Да,пророк, обычно дремлющий в дяде, сегодня был в ударе!

– Спасибо, я так и сделаю, – сказал Мартин.

– И съезди куда-нибудь, Бога ради, отдохни и развейся! –напоследок продемонстрировал свои скрытые таланты дядя. – В Одессу, в Ялту.Пиво, женщины, коньяк – твои лучшие друзья! – После заминки дядя всё жеуточнил: – В данной ситуации!

Что может удержать от выпивки здорового мужика,испытывающего от алкоголя стабильно положительные эмоции, имеющего свободныеденьги, находящегося в плохом настроении, получившего от родственника, можнодаже сказать – наставника совет напиться и, в довершение всего, холостого?

Правильно.

Мартин понял, что выхода нет.

К выпивке он подошёл серьёзно. Несмотря на совет дяди оджин-тонике, достал из бара бутылку коньяка – не самого изысканного, вроде«Праздничного» или «Юбилейного», но очень достойного армянского «Ани».

Французские коньяки Мартин не уважал. Пусть напыщенныефранцузы обзывают всё, производимое за пределами провинции Коньяк,снисходительным словом «бренди». Мы-то знаем, что настоящий коньяк – он либоармянский, либо грузинский. И сэр Уинстон Черчилль это прекрасно знал, а ужего-то в ложном патриотизме не обвинишь! Нет, Мартин не был напыщенным снобом,толкующим о «курвуазье»!

Вначале он принялся готовить закуску. Истолок в кофейноймельничке сахар до состояния лёгкой пудры, высыпал в блюдце. Бросил в мельницудесяток кофейных зёрен и превратил их в пыль, негодную даже для «эспрессо».Смешал с сахаром. Теперь оставалось лишь нарезать тонкими ломтиками лимон ипосыпать полученной смесью, соорудив знаменитую «николашку», замечательнуюзакуску под коньяк, главный вклад последнего русского царя в кулинарию.

Но в холодильнике Мартина ждало разочарование. Лимонов небыло – только сиротливо зеленела парочка лаймов, жизненно необходимых к текиле,но излишне резких для коньяка. Мартин покачал головой и закрыл холодильник.Пусть он не сноб и не гастроном, но во всём должен быть порядок!

Набросив куртку – к вечеру небо над Москвой совсем ужпосерело, обещая не то дождь, не то пронизывающую осеннюю стылость, – Мартинвыскочил из квартиры. Добежал до угла, где в маленьком стеклянном киоскепродавали овощи и фрукты, купил три крупных толстокорых лимона – с запасом.Заодно прихватил пару яблок и спелый авокадо, к которому питал давнюю и крепкуюлюбовь. Гражданин, выбирающий в ларьке груши, вежливо посторонился – видимо,выбор его был весьма труден и долог.

Мартин вернулся в дом, по пути вытряхнув в пакет с фруктаминакопившуюся в почтовом ящике корреспонденцию – разгрести на досуге.

Сполоснул под краном и обдал кипятком лимон, нарезал тонкимикругами, посыпал сахарно-кофейной пудрой. Некоторые эстеты рекомендовалидобавить к гармонии кисло-сладко-горького вкуса ещё и солёную ноту – крошечнойщепоткой соли или маленькой порцией икры. Но это Мартину всегда казалосьизлишеством и чревоугодием.