– Обычные вопросы никуда нас не приведут,мистер Финк. На обычные вопросы тратятся часы драгоценного времени. Чтоб большени одного обычного вопроса. Прошу вас.

– Да, Ваша Честь. Я постараюсь.

– Я понимаю, это сложно.

Финк взглянул на Харди и изо всех сил старалсяпридумать какой-нибудь блестящий оригинальный вопрос.

– Сержант, в прошлый понедельник вас отправилина место, где происходила стрельба?

Гарри снова поднял руку, и Финк повесилголову.

– Мистер Финк, я не знаю, как вы там ведетесудебное заседание у себя в Новом Орлеане, но здесь, в Мемфисе, мы обычнопросим наших свидетелей поклясться, что они будут говорить правду, прежде чемначать задавать им вопросы. Это называется “привести к присяге”. Когда-нибудь отаком слышали?

Финк потер виски и сказал:

– Да, сэр. Пожалуйста, разрешите привестисвидетеля к присяге.

Пожилая женщина, сидящая за столом, неожиданнооживилась. Она вскочила на ноги и громко закричала, хотя Харди находился от неевсего в пятнадцати футах, если не меньше.

– Поднимите вашу правую руку!

Харди выполнил указание и поклялся говоритьтолько правду. Она вернулась на свое место и снова задремала.

– А теперь, мистер Финк, продолжайте, – сказалГарри с ехидной улыбкой, довольный, что ему удалось застать Финка врасплох. Оноткинулся в массивном кресле и принялся внимательно слушать быстрый обменвопросами и ответами.

Харди отвечал охотно и, стараясь угодить,приводил малейшие подробности. Он описал сцену самоубийства, положение тела,состояние машины. Есть фотографии, если Его Честь пожелает с нимипознакомиться. “Его Честь” отказался. Они не имеют никакого отношения к делу.Харди представил запись телефонного разговора Марка с номером 911 и предложилпрослушать пленку, если Его Честь пожелает. Нет, сказал “Его Честь”.

Затем Харди с большим воодушевлением описал,как поймал Марка в лесу недалеко от места самоубийства, затем рассказал об ихразговорах в трейлере, по дороге в больницу и за ужином в кафетерии. Онсообщил, что нутром чувствовал: Марк не говорил полной правды. В рассказемальчика концы с концами не сходились, так что, умело и ненавязчиво задаваявопросы, Харди удалось обнаружить в повествовании Марка много дыр.

Уличить его во вранье было несложно. Мальчикговорил, что они с братом наткнулись на машину и мертвеца, что они не слышаливыстрелов, что они просто играли в лесу, занимались своими делами и случайнообнаружили тело. Разумеется, все это было неправдой, что прозорливый Хардинемедленно обнаружил.

С большими подробностями Харди описалсостояние лица Марка, опухший глаз и разбитую губу, кровь вокруг рта. Мальчиксказал, что подрался в школе: еще одна маленькая ложь.

Через полчаса Харди выбился из сил, и Финкперехватил инициативу. Реджи отказалась от перекрестного допроса, так что,когда Харди встал и вышел из комнаты, ни у кого из присутствующих не осталосьсомнений, что Марк Свей врун, пытавшийся надуть полицейских. Хуже некуда.

Когда судья спросил Реджи, есть ли у неевопросы к сержанту Харди, она просто ответила:

– У меня не было времени подготовиться кдопросу этого свидетеля.

Следующим вызвали Мактьюна. Он поклялсяговорить только правду и сел в свидетельское кресло. Реджи медленно полезла впортфель и достала оттуда кассету. Она подержала ее в руке, а когда Мактьюнвзглянул на нее, постучала ею по блокноту. Мактьюн закрыл глаза.

Она аккуратно положила кассету на блокнот ипринялась обводить ее контуры карандашом.

Финн задавал четкие и быстрые вопросы,поскольку уже несколько привык избегать вопросов не по существу. Такоеэкономное обращение со словами было для него внове, и чем больше онпрактиковался, тем больше ему это нравилось.

* * *

Мактьюна вывернули наизнанку. Он рассказал оботпечатках пальцев внутри машины, на пистолете и на бутылке, а также на заднембампере. Он высказал некоторые предположения насчет ребятишек и огородногошланга и показал Гарри окурки сигарет “Вирджиния Слимз”, найденные под деревом.Он также показал Гарри посмертную записку Клиффорда и высказал своипредположения насчет добавленных слов и разных ручек. Он показал Гарришариковую ручку, найденную в машине, и объяснил, что не вызывает сомнений:мистер Клиффорд именно этой ручкой пытался что-то приписать. Он поведал о пятнекрови на руке Клиффорда. Кровь Клиффорду не принадлежала, но была одной группыс кровью. Марка Свея, у которого была разбита губа и нашлись еще кое-какиетравмы.

– Вы полагаете, мистер Клиффорд в какой-томомент ударил мальчика? – спросил Гарри.

– Я так думаю, Ваша Честь.

Против мыслей и предположений Мактьюна можнобыло бы возражать, но Реджи молчала. Она много раз присутствовала на подобныхслушаниях вместе с Гарри и знала по опыту, что он сначала все выслушает, а ужпотом решит, чему верить, а чему нет. Возражать было бесполезно.

Гарри поинтересовался, откуда ФБР взялоотпечаток пальца ребенка, чтобы сравнить с найденными в машине. Мактьюн глубоковздохнул и поведал о банке из-под “Спрайта” в больнице, быстро добавив, что,когда они это делали, они не рассматривали ребенка в качестве подозреваемого, авидели в нем только свидетеля и считали, что нет ничего особенного в том, чтобыснять отпечаток с банки. Гарри все это сильно не понравилось, но он промолчал.Мактьюн еще раз подчеркнул, что если бы ребенок в чем-либо подозревался, имникогда не пришло бы в голову брать отпечатки негласно. Никогда.

– Ну, конечно, – заметил Гарри с сарказмом,заставив Мактьюна покраснеть.

Финк провел его через события вторника,следующего дня за самоубийством, когда Марк нанял адвоката. Они тщетно пыталисьпоговорить с ним, потом с его адвокатом, но так ничего и не добились.

Мактьюн держался в рамках и излагал толькофакты. Когда ему разрешили удалиться, он рванулся к дверям, оставив четкоевпечатление, что Марк врун, каких мало.

Пока Харди и Мактьюн давали показания, Гарривремя от времени посматривал на Марка. Ребенок казался невозмутимым, невозможнобыло понять, о чем он думает. Казалось, все его внимание сосредоточено накаком-то пятне на полу. Он забился как можно глубже в кресло, почти не глядя наРеджи. Глаза у него были мокрыми, но он не плакал. Он выглядел усталым ипечальным и изредка бросал взгляд на свидетелей, когда они изобличали егоочередную ложь.