Хоть ты меня и разочаровал, также ты меня и удивил. Почти никому не удавалось по своей воле выйти из-под моего контроля, а тем более скрывать от меня свои мысли. Поэтому ты удостоишься чести.

Твое естество сгинет внутри меня, сливаясь с хором миллионов голосов, но ты останешься бродить по земле Атифиса. Будешь вечно нести мою волю, станешь живым ее воплощением. Однако, ты не был верен мне. Поэтому твой разум и тело перестанут принадлежать тебе, ведь марионетки должны оставаться безвольными и пустыми, они могут лишь молча наблюдать со стороны, как ими управляет кто-то более могущественный.

– Премного благодарен, – съязвил Асмер. Страха он не чувствовал. Он не чувствовал ничего, кроме легкого дуновения неизбежной судьбы, – однако, мне кажется, что это слишком большая честь для такого ничтожного червяка, что едва достоин смерти.

– Ты смел, человек. Мне нравится твоя дерзость. Так что перед тем, как ты станешь моим окончательно, я позволю тебе задать один вопрос.

Асмеру не пришлось долго думать. В конце концов, из всего того многообразия событий, что привели его сюда, важным было только одно. С которого все началось.

– Арне Кристенсен… Как он умер? – после секундной заминки подумал Асмер.

В голове снова раздался лающий смех.

– Ты увидишь все. Только не сопротивляйся. Прощай.

Грот исчез. Асмер почувствовал, как откуда-то сверху опустилась тьма. Еще более вязкая и тягучая, чем в том бездонном колодце, однако, в то же время более легкая, более теплая и ласковая. Смертью тут совсем не веяло, но все пространство было заполнено тихим шепотом сотен, тысяч голосов. И одним более отчетливым и громким, а также хорошо ему знакомым. Вдруг Асмер вспомнил – он уже был здесь, и теперь, ровно, как и в первый раз, не ощущая своего тела, медленно плыл в темноте. Как и в первый раз перед ним всплыло огромное багровое око, что в один миг воспылало ярким пламенем. Только теперь на месте его зрачка был темный прямоугольник двери, из которой струился мягкий белый свет.

Белесая дымка между темных стен туннеля отливала перламутром и синевой. Переливалась теплыми цветами и ими же манила бесплотное воплощения уже не человека, но еще не мертвеца, в свои приветливые объятия.

Асмер приближался к ней, а тьма стен туннеля рассеивалась образами и картинами, в которых мерцали тусклые и размытые силуэты людей. Он не видел их лиц, скрученных и искаженных, но мог различить огромный соборный зал, горящий огнями за ближайшей прозрачной рябью воздуха. Огромная масса людей и трибуна, на которой стоял человек, одетый в багровые холщовые одежды. Асмер шагнул вперед. Пространство вокруг моргнуло, будто совсем рядом сверкнула молния.

***

Мягкий свет пламени свечей.

Огромная соборная зала, окутанная густым туманом, струящимся из металлических чаш, подвешенных на стенах. Потрескивание тлеющих в кадилах благовоний и струящийся из них дурманящий ум запах. Багровые, окаймленный позолоченной лепниной в виде обвивающих их змея, столбы.

Тишина. Сотни людей, застывших в молчаливом ожидании. Тысячи глаз, обращенных к трибуне рядом с алтарем. И человек в пышных церковных одеждах, что широко развел руки, словно пытаясь обнять всех прихожан.

Понтифик Церкви крови что-то говорил, а люди внимательно внимали его речи. Однако, Асмер, хоть и сидел совсем неподалеку – на скамье бок о бок с точно такими же высокопоставленными церковниками, ничего не слышал. Его голову заполнял непонятный гул, перекрывающий все окружающие звуки.

– Ты в порядке? – услышал он голос слева. – Выглядишь прямо скажем не очень.

Асмер повернул голову. Увидел перед собой уставшее, морщинистое лицо женщины с длинными черными волосами. Он понятия не имел, кто это такая.

– Да, в порядке, – сказал Асмер не своим голосом. – Наверное, просто устал.

– Я понимаю тебя, Арне… С этой всей морокой с церемонией… Мда…Работы было много. Но каждый раз оно того стоит. Мы можем помочь людям стать лучше.

Асмер пожал плечами. Чужими.

– Я не в своем теле, – понял он. – Я Арне Кристенсен.

Понтифик что-то громко и торжественно выкрикнул. Его слова громким эхом пронеслись по собору, а усиленные вторившим голосу понтифика голосам прихожан, громом прозвучали в изукрашенных фресками и лепниной стенах. В этот момент распахнулись огромные двери и зал наполнился жужжанием моторчиком.

Между людьми засновали медсестры, держащие в руках капельницы.

– Где-то там, – подумал Асмер. – Бегает уставшая Мирра.

От аромата благовоний не осталось и следа. Тяжелый и приторный запах металла, оседающий во рту, почти полностью вытеснил его. Асмер хорошо знал, что так пахнет. Кровь.

Рядом с понтификом поставили резное кресло. Он со вздохом опустился в него, и одна из медсестер опустила рядом капельницу. Сверкнула игла – Арне дернулся.

Рядом с их скамьей также засновали медсестры. Арне поднялся.

– Ты куда? – спросила женщина, но не получила ответа.

Понтифик уже начал погружаться в царство сна. Поэтому с неохотой открыл глаза и удивленно взглянул на Арне.

– Мне надо идти, – сказал тот.

– Так иди, – произнес понтифик. – Только ты не думаешь, что будет выглядеть немного странно, если викарий Церкви крови, покинет церемонию в честь великого праздника в числе первых?

– Никто этого даже не заметит. Люди уже спят.

Понтифик лишь махнул рукой. Арне счел это за благословление.

У самых главных дверей он обернулся и взглянул не понтифика. Тот не спал, а молча смотрел в след Арне. Во взгляде главы Церкви крови сверкала сталь. Рядом с ним зияла зыбкая тень, в которой было что-то знакомое Асмеру, что-то почти родное, как шепот матери перед сном. Ему показалось, что Арне тоже почувствовал это. Мелкие мурашки побежали по телу викария. Однако, виду он никакого не подал. Спокойно вышел в ночь дремавшего города.

Атифис спал, и лишь редкие трамваи, гремя и грохоча, проезжали по путям, стветили фарами, что своим ярким электрическим светом разрезали темноту, освещали силуэты деревьев, столбов и живых изгородей, в сумраке похожими на чудовищ из детских кошмаров.

Асмер чувствовал легкое беспокойство внутри Арне, когда, подъезжая к дому, тот увидел свет в одном из резных окон второго этажа.

– Кому-то не спится, – подумал викарий, стараясь унять дрожь в пальцах, лежащих на руле. Выйдя и машины, прислушался, пытаясь уловить что-то. Вокруг была тишина, лишь листья деревьев тихо шелестели от ветра. Пахло озоном, а наверху, в темной синеве ночного неба, что-то грохотало.

– Скоро будет гроза, – подумал Арне и медленно побрел в сторону