от Бога. Отцу и решать, что с трудником делать. Настоятельской мудрости хватит.

– Тебе бы отдохнуть хорошо… – посочувствовал ей Егор, – час-другой выспаться до собора. Без тебя, как же справимся? И без того много горя свалилось на нас, если ещё сама расхвораешься…

В настоятельских покоях по приказу отца скоро должны были собраться высокие монастырские чины. Недавние новости сильно встревожили христиан: нападение Нави, ясаки, рыщущие по общинам, топливный голод, грозящий прервать караваны между сёлами и Монастырём, ещё слухи про большое языческое войско за Кривдой, в ту пору как в Обители по весне истощились запасы и обострились болезни, в лазарете у Серафима не хватало лекарств, в конюшнях нечем было кормить лошадей, и это помимо ежедневных забот: сборки оружия и торговли, паломничества, обустройства школы при храме, ремонта домов после Долгой Зимы, жалоб и споров между общинниками.

Но как бы не думалось Жене, всем миром они как-то справлялись. Но при мысли о монастырских проблемах её вдруг озарило, чего она по-настоящему испугалась, когда Навь рвала караван. Если бы тогда на стылой дороге её не стало, она бы не смогла больше ничем помочь живущим в Монастыре. Женя поёжилась от осознания, что подошла к грани, за которой настоящие знания от Бога равнялись ценой собственной жизни. Тем ужаснее показалось ей отцовское послушание, но и тем важнее.

– Егор, прошу, погляди вот на что… – Женя открыла ящик стола и вытащила добытую ей тетрадь в чёрной обложке, – это из-за неё караван вовремя не приехал.

Он придвинул один из стульев поближе к компьютеру, бросил беглый взгляд на шлем на столе и сел рядом. Женя протянула ему плотную тетрадь в чёрном кожаном переплёте со следами изгибов на корешке.

– Ты в караванах ездил больше моего и многое видел. Встречал похожее?

Егор поглядел на титульный лист с размытыми краями.

– Руны языческие.

– Да, а ты попробуй прочесть. Рунами из Поднебесья владеешь?

– Как бы я тогда торговал? – слегка усмехнулся Егор, но сколько б не морщился, прочесть ничего не сумел. – Вот ерунда! Мешанина какая-то. Одни руны на другие ползут и не складываются ни во что. Может быть это какая-то тайнопись?

– Вот и я о том… но ты листай дальше, посмотри на рисунки, – подсказала Женя, и Егор перелистнул пожелтелые от старости страницы. Женя наблюдала со всем вниманием, как меняется его лицо. – Я полдня разбиралась, хотела прочесть, но ничего не получается, нет ключа. И, самое главное… – она встала и наклонилась возле Егора, чтобы бережно перелистнуть страницы и указать ему на самые интересные на её взгляд рисунки. – Видишь, тут техника брошенная, вот толпа идёт по дороге, полосатые башни с воротами, ворон в кольце, лошадь не на наш манер сёдланная и двери запертые. Узнаешь что-нибудь?

– Ничего, – искренне признался Егор.

– А что если так? – Женя аккуратно взяла тетрадь и вернула ему на открытой странице. Со следующего рисунка на Егора смотрел маленький мальчик, Зим тринадцати отроду. Во взгляде его ощущалась какая-то вовсе не детская глубокая тайна.

– Никогда раньше не видел такого.

– Вот и хорошо, что не видел, – невесело кивнула Женя. – Это Повелитель Серой Орды, значит тетрадь написана об Исходе из городов далеко на востоке перед самой Эпохой Мора, марша к срединному перевалу, где Орда и сразилась с дружинниками из Поднебесья и затем перемёрзла. Но это ещё не всё…

Женя вытащила из кармана джинсов выменянный у кочевников медальон, перелистала страницы и приложила кругляш к выбранному рисунку. Перед ним оказался точно такой же солнечный круг с заключёнными в нём двенадцатью кривыми лучами. Каждый луч заканчивался овалом. Четыре овала из тех двенадцати были закрашены.

– Это метка Серой Орды. У подножья Пояса с наступлением Оттепели тают снега, из-под них появляются трупы ордынцев. На многих есть медальоны с двенадцатью солнечными лучами. Кочевники, шатуны – все, кто не брезгуют, обирают покойников и выменивают медальоны, как обычные украшения, но их истинного назначения никто не знает.

– Вечно с востока тянется что-нибудь нехорошее. Сначала Орда, теперь это солнце, – недоверчиво поглядел Егор. Заржавленный медальон вовсе не приглянулся ему.

– В восточных городах люди жили даже после Обледенения. И, если это дневник одного из ордынцев, мы сможем узнать про их путь к перевалу, откуда Повелитель знал об убежищах и почему Финисты им помогали.

– Ну и что? К перевалам сорок зим не могли подступиться. Многие, кто с Оттепелью пытались проехать за Пояс, обратно не возвращались. Возле гор нет ни поселений, ни расхожих путей. Может быть даже лучше, что через горы к нам больше никто не пройдёт.

Во всей христианской общине не нашлось бы для неё человека ближе Егора по духу. Христиане слишком привыкли ценить своё затворничество и порядок, некоторые и вовсе не понимали, зачем Монастырю торговля с общинами, ведь многие выменянные в караванах запасы они могли добывать своими усилиями. Но Егор давно жил на дороге, его сомнения были, скорее, разумной купеческой предосторожностью.

– Может быть так, или же сам Господь нам подсказывает – времена изменились, – ответила Женя. – Чем ещё объяснить, кроме как Его промыслом, что Див увидел в моём рюкзаке тетради и книги и решил подложить к ним свою? Рассказывали, Орда шла налегке, у них почти не было техники. Сорок Зим назад они рвались через восточные земли и в дороге творили ужасные вещи. Повелитель предсказывал людям Мор и грабил общины, заставлял оседлых идти за собой в малопроходимые горы. Они перемёрзли в пути, перевалы обледенели, восток на целых сорок Зим заперся от нас, но Оттепель многое изменяет. Этот дневник мог быть