и ему показалось, что клинок покрывают сложные иероглифы, напоминающие японское письмо кандзи.

Странник потер друг о друга озябшие руки.

Голова Лютера сузилась, заострилась и вытянулась вперед. Нос сплющился, ноздри вывернулись уродливой восьмеркой. Глаза и щеки запали. Челюсти напоминали зубья ржавого капкана. Кожа стала мелочно-белой, почти прозрачной. Сквозь нее проглядывал синий узор капилляров. Лютер как всегда улыбался. От этой улыбки хотелось забраться на стену. Молоток устремился вниз, и сталь кривого клинка зазвенела под ударом.

«Этого не может быть!»

Килар попятился, наткнулся в темноте на матрас и едва не упал. Страх сжал его целиком. Тело как будто запеленали в мокрый войлок. Надо заставить себя снова посмотреть на улицу. Странник превозмог себя. Вены на шее едва не лопнули от натуги. Этот поединок он выдержал и осторожно вернулся к окну. Теперь Лютер стоял к нему спиной. На фоне горящей печи были видны только его макушка и широкие плечи.

«Это все не по-настоящему. Мне всюду мерещатся монстры».

Есть только один способ проверить.

Килар спустился с крыльца и обогнул Хижину. Из долины тянуло сыростью. Вдоль реки пролегла широкая полоса тумана. Ветерок трепал крону большого дерева. Казалось, наверху кто-то шепчется, скрываясь в листве. Килара трясло от холода. Или это мандраж? Он заставил себя приблизиться к кузнице. Лютер продолжал орудовать молотком. Килар сделал два шага вперед. Остановился. Пот стекал по лицу, несмотря на ночную прохладу. Он вытащил из кобуры пистолет, снял с предохранителя, потом проверил патронник и взвел курок. Вид и тяжесть оружия вселили в него необходимую уверенность. Он сделал еще один шаг, потом еще один и ступил под навес.

Странник задержал дыхание и навел пистолет на затылок Лютера. Тот услышал шаги и не спеша обернулся. В течение нескольких мгновений, пока голова отшельника двигалась против часовой стрелки, автоматически разворачивая вслед за собой правое плечо и корпус, Килар удерживал воздух в груди. Палец выбрал свободный ход спускового крючка. Еще одно легкое движение, и прозвучит выстрел.

Обычное человеческое лицо Лютера улыбнулось Килару.

— Ты хочешь убить меня, путник? — Лютер отложил в сторону молоток и поднял руки открытыми ладонями вверх. Килар, прежде чем опустить пистолет, глянул на наковальню: там лежал простой крестьянский серп и на нем конечно же не было никаких иероглифов. Килар отжал курок и спрятал оружие в кобуру.

Он поперхнулся и закашлялся — легкие напряглись так сильно, что воздух вышел из них слишком резко и ободрал горло. Килар смотрел на отрока, пытаясь найти хоть что-то, напоминающее след превращения. Лютер продолжал улыбаться:

— Вот, решил выправить серп. Люблю работать ночью, чтоб мне провалиться. Валькирия милосерднее Пальмиры, а Господь наш бодрствует даже ночью. Так почему бы не использовать благоприятное время для доброй работы?

— Действительно, почему бы и нет. — Странник продолжал разглядывать лицо отшельника. Неужели никаких следов? Или все же есть? Что-то определенно изменилось в облике хозяина Хижины. Что-то на первый взгляд незаметное. Килар потряс головой и внезапно все понял: щетина! Днем Лютер был почти идеально выбрит, а сейчас на его щеках и подбородке появилась трехдневная щетина, отросшая за одну ночь.

«Помоги нам Боже!»

Килар отступил назад и снова взялся за пистолет. Лютер улыбался ему, но теперь в этой улыбке было что-то вызывающее, насмешливое, почти угрожающее.

— Ступай прочь, путник. — Голос Лютера прошуршал ввоздухе, как змеиная чешуя по горячему камню. — Ступай один. Оставь женщин мне. Я помогу им встретиться с Богом и изменить свое представление о мире. Я очищу от греха их плоть и спасу их души. Они нуждаются в очищении. Ты же знаешь, путник. Ты многое видишь и знаешь. И узнаешь еще больше до той поры, когда твоя звезда закатится навсегда.

Он шагнул навстречу Килару, и тот выхватил пистолет. Он сбросил предохранитель, взялся за рукоять двумя руками и прицелился отшельнику между глаз.

— Стой на месте.

— Не нужно, путник, — Лютер протянул вперед раскрытую ладонь в универсальном жесте мира, — Так ты лишь навредишь себе и мне. Кровь и запах пороха не приносят успокоения. Это не разрешает проблемы — лишь усугубляет их бесконечно.

— Кто ты? — Сердце стучало у самого горла. Он сместился еще на один шаг назад, чтобы Лютер не смог броситься на него.

— Кто я такой? Странный вопрос, путник, — Лютер задумался и почесал лоб. — Я всего лишь грешник, молящий о прощении. Я служу богу.

— Какому богу?

— Богу Жизни и Смерти.

— Назови его имя!

— У него нет имени. Он слишком стар, чтобы иметь имя.

— Завтра я уйду, и женщины уйдут вместе со мной, — голос Килара не сорвался, но пластик рукоятки стал липким от пота — Мы пришли втроем и уйдем втроем, и, если ты попытаешься нам помешать, мне придется тебя убить.

Лютер кивнул так, словно услышал самую очевидную вещь на свете. Несколько секунд он стоял неподвижно, свесив руки вдоль туловища. Его рот продолжал изображать улыбку, потом губы сжались в прямую тонкую линию.

— Твоя душа тоже нуждается в очищении, — произнес он, с тоской всматриваясь куда-то в ночное небо. — Жатва грядет. Три огненных ока следят за нами. Как жаль, что я ничем не могу тебе помочь.

Он развернулся на каблуке, и через пару секунд молоток снова загремел по наковальне. Килар мысленно сосчитал до десяти и направился к дому. За углом он расстегнул ширинку и помочился на булыжную основу фундамента Хижины. Пульс понемногу выравнивался, и сердце возвращалось на место. Он подтянул штаны и стер со лба пот. Да, им нужно убираться отсюда и чем скорее, тем лучше.

Килар взобрался на крыльцо и еще раз посмотрел в сторону кузницы. Красноватые сполохи пробегали по двору. Удар следовал за ударом. Что сейчас лежало на наковальне? Крестьянский серп или ритуальный нож, по форме напоминающий серп и покрытый хитрыми письменами? Килар мог бы ответить, не задумываясь.

«Почему он хочет выпроводить меня одного? Зачем ему Линн и Робинс?»

Неважно! Все равно они тут не останутся. И пусть отрок катится в бездну вместе со своим безымянным богом и магией, если он и вправду балуется чем-то подобным. Завтра они свалят отсюда, и никакая сила в мире не сможет их задержать. Лютер глупец, если намерен выйти один против троих. С молотком и