И я открываю — как раз в тот миг, когда Человек Без Лицавыходит из машины. Он не один, конечно. Рядом с ним два охранника, и явздрагиваю от невольной мысли, что кто-то из них, возможно, стрелял в Ромку.

Секундное замешательство. Общее, слава богу. Дмитрий Дибенкосо своими мордоворотами у роскошного «роллс-ройса», стоящего посреди леса,охрана с руками на пистолетах, любопытная морда водителя сквозь стекло… И я, напороге Храма Дайвера-в-Глубине.

Дибенко идёт ко мне, делает повелительный жест двинувшимсябыло следом телохранителям.

Те мнутся, им явно неприятно оставаться в стороне от объектаохраны. Но терпят.

— Впустишь, Леонид? — спрашивает Дибенко, останавливаясьпередо мной.

— Впущу. Тебя одного. — Я не знаю, как работают механизмызащиты Храма, но уточнить не помешает. Делаю шаг в сторону. Дибенко пытаетсяпройти — и застывает, упёршись в незримый барьер.

— Дай руку, чёрт! — шипит он.

Охрана таращится на всесильного босса, завязшего в незримойпаутине.

— Не хочешь терять лицо? — усмехаюсь я и протягиваю руку. Мыобмениваемся рукопожатием, и Дибенко входит внутрь. Риторически спрашивает:

— Как можно потерять то, чего нет?

Я не отвечаю, закрываю дверь.

— Значит, вот он какой, Храм… — задумчиво говорит Дибенко,озираясь. — А что выше?

— Не важно.

Он кивает, со своей невидимой усмешкой, несчастный создательвиртуального мира.

— Как хочешь… мне не нужны ваши тайны.

— Тогда зачем ты пришёл?

— За своими… — Дибенко разводит руками. — Исключительно засвоими.

— Боюсь, они уже не твои, Дмитрий.

Дибенко медлит, а я всё размышляю, не стоит ли немедленновыйти из глубины. Оружие третьего поколения вовсе не обязано выглядеть оружием.Как я смогу увернуться, если в меня выстрелит пуговица?

— Я пришёл как друг, — неожиданно говорит Дибенко. — Я несобираюсь на тебя нападать. Поверь.

Позволяю себе вопросительно приподнять брови. Надо же… какиеслова! «Как друг»…

— Ну если ты не веришь мне, то ведь можешь поверить своимтоварищам, строившим этот Храм! — резко говорит Дибенко. — Что я, не понимаю,чем мне грозит нападение на тебя здесь?

— Чем? — как можно ироничнее спрашиваю я.

— Смертью. — Дибенко разводит руками. — Ну? У нас перемирие?

— Садись, — сдаюсь я. — Поговорим.

На полу, точнее, на мягких подушках, сидеть вполне удобно.Восток — дело тонкое… что-то они в жизни понимали.

Я ничего не говорю. Жду. Дибенко, похоже, собирается смыслями.

— Итак, я не враг тебе… — произносит он наконец. — Поверь.

Молчу.

— Из принадлежащей мне фирмы были похищены некоторыеперспективные разработки, — продолжает он. — Я бы очень хотел их вернуть.

— Хочешь сказать, что у тебя не осталось копии? — начинаю«играть дурочку».

— Осталось, — не спорит Дибенко. — Хак был чистый, вежливый,только копирование информации… Леонид, всё дело в том, что время для украденныхразработок ещё не пришло…

Впору торжествовать победу. Дибенко сознался! Он паникует.

— Абсолютно согласен.

— Значит, ты готов вернуть файлы? Или уничтожить их, при мнеи безвозвратно?

— Нет.

Дибенко вздыхает.

— Леонид, ну ведь ты видел документы, ты понял, о чём идётречь…

А вот это хорошо. Он считает, что файлы уже доставлены вХрам, более того, что я с ними ознакомился…

— Переход к новому миру должен быть плавный…

Ничего себе плавный! Я не выдерживаю:

— Скажи это родителям Ромки! Скажи, что смерть их сына былачастью плавного перехода в будущее!

Похоже, я переоценил информацию, которой он владеет.

— Ромки? Тот молодой человек, который… которого…

— Которого.

Были бы наши мозги на шестерёнках — сейчас стояло бысплошное щёлканье.

— Твой бывший напарник? Молодой дайвер? Это был он?

— Да.

— Я не знал.

— Зачем ты вооружил охрану оружием третьего поколения,Дмитрий?

Он молчит… он думает о чём-то своём.

— Я не вооружал, Леонид. Поверь. Это случайность…

— Что? Парень случайно умер?

— Взлом. — Дибенко переходит на какие-то короткие, рублёныефразы.

— Тревога. Паника. Вся охрана на ногах. И три десяткамолодых идиотов, программистов. Один из них схватил прототип. И бросилсяпомогать охране. Он не знал, понимаешь?

— Не знал, что берёт?

— Не знал, что в обойме — смертельные заряды.

Я не хочу ему верить. Потому что поверить — значит простить.Отказать себе в праве на месть. Отказать Ромке в праве на отмщение.

— Да, мы работали над виртуальным оружием третьегопоколения, — говорит тем временем Дибенко. — По заказу полиции Диптауна. Пособственным интересам. По целому ряду серьёзных причин. Но никто не собиралсяохранять лаборатории подобным образом… это же просто нецелесообразно. Дляотпугивания хакеров вполне хватает предыдущего поколения боевых программ, ктосогласится потерять кучу дорогого железа?

— Не верю, — говорю я. — Ты мог захотеть натурных испытаний.

— Натурные испытания проводятся другим образом, — резкоговорит Дибенко. — На хорошо оплаченных добровольцах, вокруг которых бригадаврачей с дефибрилляторами, капельницами, наполненными шприцами и прочейхренотенью!

— Чем ты докажешь?

— А что тебя устроит? Чеки на выплаты? Подписанные мноюраспоряжения? Согласованные планы испытаний? Официальный заказ от полицииДиптауна? Отчёты лаборатории?

— Кто убил Ромку? — Я понимаю, что сдаюсь, понимаю, чтотеперь моя очередь терять лицо.

Но я верю ему. Случилось самое страшное — я верю.

— Парень двадцати двух лет от роду, — говорит Дибенко. —Молодой, талантливый, интуитивный программист. У него молодая беременная жена.У него старая мать в Ростове. Парень был уверен, что в прототипе — парализующиезаряды. Он решил поиграть в героя. Тебе его сдать, Леонид?