Или то, и другое?

Но я не слышала никакого голоса в своей голове. Зачем мне вообще понадобилось придумывать его фальшивую версию, не похожую на тайну, если это все, что он дал мне в жизни?

А может быть, его голос покинул меня, потому что он знал, что я не хочу слышать ничего из того, что он хотел сказать.

У меня заслезились глаза, и дрогнуло горло. Мой большой палец поглаживал пергамент туда-сюда. Присутствие Райна рядом со мной ощущалось слишком близко и в то же время недостаточно близко.

— Она похожа на тебя, — прошептал он.

Что-то в том, как он это сказал, задело меня. Он сказал это с таким восхищением. Как будто не было большего комплимента.

Я проследила каскад темных волос, рассыпавшихся по плечам, прямой угол носа, до жути знакомый задумчивый изгиб рта.

— Я хотел бы дать тебе больше, — тихо сказал он. — Больше, чем имя. Больше, чем несколько клочков бумаги.

— Почему? — Выдохнула я. — Зачем ты это делаешь?

Я знала. В глубине души я уже знала почему.

Райн сделал длинный вдох и медленно выдохнул.

— Потому что ты заслуживаешь гораздо большего, чем то, что дал тебе этот мир. И я знаю, я знаю, что я был частью этого. Я лишил тебя возможности получить ответы на эти вопросы. Этого недостаточно. Я знаю, что это не так. Но…

Его голос угас, немного безнадежно, словно он искал слова, но не мог их найти. И я не могла найти их, кроме болезненной благодарности, которая наполнила мою грудь, стягивая ее. Да, Райн был прав. Он лишил меня возможности смотреть Винсенту в глаза и потребовать ответов.

Но даже это, всего лишь обрывки прошлого, было больше, чем когда-либо давал мне мой отец. Это что-то значило. Значило больше, чем мне хотелось бы.

Я чувствовала на себе пристальный взгляд Райна, хотя и не отводила взгляд от покрывала, стыдясь того, что он может увидеть под этим взглядом.

— Есть еще кое-что, — сказал он.

Раздался слабый шелестящий звук, когда он полез в карман. Затем он положил бархатный мешочек мне на колени. Он был тяжелым для своего размера, изнутри доносился слабый металлический звон, когда он осел.

Деньги.

Мои глаза мгновенно поднялись, чтобы встретить его взгляд. Это была ошибка, потому что грусть на его лице была такой откровенной, такой открытой, что она меня поразила.

— Что… — начала я.

— Золото, — сказал он. — Материал, что имеет гораздо большее значение, чем валюта. Любой человек в любой из человеческих стран возьмет его у тебя. Этого достаточно, чтобы продержаться. Я собирался прислать еще, если тебе понадобится, но…

Я резко встала, уронив бумаги и мешочек с коленей на кровать.

— Я не…

— Просто дай мне, черт возьми, выговориться, Орайя. — Затем, более мягко он произнес: — Просто… пожалуйста. Пожалуйста, позволь мне сказать тебе это.

Я хотела отвести от него взгляд, но не могла. Эти ржаво-красные глаза, блестевшие в свете фонаря, держали меня в плену.

— В устье Литуро, на окраине человеческих районов, тебя сейчас ждет человек. У него есть лодка. Он отвезет тебя на торговые острова у побережья. Там ты сможешь сесть на корабль, идущий в любую точку мира.

Мои губы приоткрылись.

Всё было подготовлено. Мужчина, ожидающий меня. Деньги. Эта записная книжка, упакованная и готовая, ждала меня.

Райн никогда не намеревался связывать мою свободу с поддержкой от Дома Тени.

Он всегда собирался отпустить меня.

— Я… — Я вдохнула, но он стоял, едва сморщившись от боли от своих ран, непоколебимо глядя мне в глаза.

— Уходи, — вздохнул он. — Уезжай куда-нибудь подальше. Уезжай к человеческим народам. Изучай свою магию. Я бы посоветовал тебе стать кем-то невероятным, Орайя, но ты уже стала такой, а это место тебя не заслуживает. И никогда не заслуживало. И уж точно не заслуживаю я.

Я снова открыла рот, но слова Райна произносились быстрее, сильнее, словно он вытаскивал их откуда-то из глубины души.

— Я так и не извинился перед тобой так, как следует. Потому что всё, что ты когда-либо говорила обо мне, было правдой. Потому что ты всегда видела, черт возьми, правду, даже когда мне было стыдно за неё. То, что я сделал тебе, было… было непростительным. — он вырвал это слово, как будто испытывал отвращение к самому себе. Подушечки его пальцев коснулись его груди, там, где мой клинок когда-то пронзил его кожу. Потому что я точно знала, где находился этот шрам. — Так что я не буду просить твоего прощения. Я не буду стоять здесь и говорить тебе, как мне жаль. Какой чертовой пользы это принесет тебе? Я не хочу ничего у тебя просить. Я хочу дать тебе то, что ты должна была иметь давно. Потому что ты…

Казалось, воздух покинул комнату, покинул мое тело, и я стояла, застыв, не дыша, не говоря ни слова, пока он подходил все ближе. Ближе. Мой подбородок вздернулся, чтобы сохранить зрительный контакт.

Матерь, эти глаза. Они были как огонь, сияющие, мокрые от слез, которые так и не вылились.

— Ты — это всё, — выдавил он, прерывистым голосом. — Всё. Уходи, Орайя. Уходи.

Мое горло напряглось. Я сглотнула комок, а моя челюсть сжалась.

Все, о чем я могла думать, что он чертов дурак.

Если бы у него в союзниках был Дом Тени, это было бы одно дело. Но у Райна больше не было союзников. Ни с Кроворожденными. Ни даже с ришанцами. Сейчас он как никогда нуждался в силе, которую я могла ему дать. Это был его единственный шанс вернуться на трон и, конечно, единственный шанс его удержать.

Он нуждался во мне больше, чем когда-либо.

— У тебя нет ничего, кроме меня, — сказала я. — И все же ты позволишь мне уйти?

— У меня нет ничего, кроме тебя, — прошептал он. — Поэтому я отпускаю тебя.

От этих слов у меня закружилась голова, как будто весь мир сместился в сторону, с которой мое тело не знало, что делать. Райн был так близко ко мне, что я чувствовала тепло его тела — ощущение, которое теперь казалось мне таким же знакомым, как моя собственная кожа. И я видела, как работает его челюсть, как напрягаются мышцы, словно объединяясь против первобытной силы, которая умоляла сократить расстояние между нами.

Как я распознала это так легко?

Почему это показалось мне таким знакомым?

Я замолчала на долгий миг.

Тогда я обошла его, взяла с кровати мешочек с монетами и прижала его к груди с такой силой, что он