– Я и сейчас не понимаю.

– История Грааля как бы везде и в то же время являет собойтайну. Когда Церковь, причислив Марию Магдалину к отверженным, хотела запретитьвсе разговоры о ней, ее история стала передаваться по скрытым каналам, восновном в форме метафор и символов.

– Да, конечно, это я понимаю. Через искусство.

Лэнгдон указал на «Тайную вечерю»:

– Вот превосходный пример. Да и многие современныепроизведения изобразительного искусства, литература, музыка говорят о том же.Об истории Марии Магдалины и Христа.

И Лэнгдон рассказал ей о работах да Винчи, Боттичелли,Пуссена, Бернини, Моцарта и Виктора Гюго, где в завуалированной форме делаласьпопытка восстановить запрещенный церковниками образ священного женского начала.Сказки и легенды о Зеленом рыцаре, короле Артуре, даже о Спящей красавице былиаллегориями Грааля. «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго, «Волшебнаяфлейта» Моцарта изобилуют масонскими символами и аллюзиями с историей Грааля.

– Стоит только раскрыть глаза, – продолжилЛэнгдон, – стоит только понять, что на самом деле есть Грааль, и выувидите его повсюду. В живописи. Музыке. Литературе. Даже в мультфильмах,развлекательных парках и самых популярных художественных фильмах.

Лэнгдон отвернул манжет рубашки и продемонстрировал ей часыс Микки-Маусом, а потом рассказал о том, как всю жизнь Уолт Дисней работал надтем, чтобы передать историю Грааля будущим поколениям. За это друзья дажепрозвали его современным Леонардо да Винчи. Ведь оба эти человека опережалисвое время, были чрезвычайно одаренными художниками, членами тайных обществ и,что самое главное, заядлыми шутниками. Подобно Леонардо, Уолт Дисней простообожал использовать в своем искусстве зашифрованные послания и символическиезнаки. Любой мало-мальски опытный ученый, специалист по символам, мог отыскатьв ранних фильмах Диснея целую лавину метафор и аллюзий.

Большинство тайных посланий Диснея были тесно связаны срелигией, языческими мифами и историями сверженной богини. Далеко не случайноон экранизировал такие популярные сказки, как «Золушка», «Спящая красавица» и«Белоснежка», – все они повествовали об угнетении священного женскогоначала. Не нужно быть ученым, сведущим в символике, чтобы догадаться: Белоснежка– это принцесса, впавшая в немилость после того, как посмела откусить ототравленного яблока. Здесь просматривается прямая аллюзия с грехопадением Евы всадах Эдема. Или же принцесса Аврора из «Спящей красавицы». Тайное ее имя –Роза, и Дисней прячет красавицу в дремучем лесу, чтобы защитить от злой ведьмы.Чем вам не история Грааля, только для детей?

Кино – искусство корпоративное, и Дисней сумел заразитьсвоих сотрудников духом игры. Многие его художники развлекались тем, чтовводили в фильмы тайные символы. Лэнгдон часто вспоминал, как один из егостудентов принес на занятия кассету с фильмом «Король-лев». Когда пленку сталипрокручивать, он остановил ее в определенном месте, и все вдруг отчетливоувидели слово «SEX», плавающее над головой льва Симбы и состоящее из мелкихчастичек пыли. Хотя Лэнгдон подозревал, что это скорее шутка мультипликатора, ане сознательное использование аллюзии с сексуальностью язычников, он с тех порперестал недооценивать значение символов в творчестве Диснея. Его «Русалочка»являла собой совершенно завораживающий гобелен, столь искусно сотканный изсимволов утраченной богини, что это не могло быть простым совпадением.

Впервые увидев «Русалочку», Лэнгдон едва сдержал возгласизумления и восторга. Он заметил, что картина в подводном царстве Ариэль – нечто иное, как произведение художника семнадцатого века Джорджа де ла Тура«Кающаяся Магдалина» – дань уважения и памяти запрещенному образу МарииМагдалины. И вообще весь этот полуторачасовой фильм являл собой коллаж прямыхсимволических ссылок на потерянную святость Исиды, Евы, богини рыб, а такжеМарии Магдалины. В самом имени русалочки – Ариэль – просматривались тесныесвязи со священным женским началом, в Книге пророка Исайи оно было синонимом«осажденного Вавилона». Ну и, разумеется, длинные рыжие волосы Русалочки тожене были простым совпадением.

В коридоре послышался стук костылей сэра Тибинга. Вот онвошел, остановился в дверях, и выражение лица его было суровым.

– Вам лучше объясниться, Роберт, – холодно и строго произнесон. – Вы были нечестны со мной.

– Просто меня подставили, Лью, – пробормотал Лэнгдон,изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Вы же меня знаете. Разве яспособен убить человека? Но Тибинг не смягчился. – Да ваше фото показываютпо телевизору! Вам было известно, что вас, черт побери, разыскивает полиция?

– Да.

– Тогда вы обманули мое доверие. Нет, такого я от вас никакне ожидал. Удивлен, что вы подвергли меня такому риску. Явились в мой дом,просили рассказать о Граале, и все с одной целью – спрятаться здесь.

– Я никого не убивал.

– Но Жак Соньер мертв, и полиция утверждает, чтопреступление совершили вы. – Тибинг помрачнел. – Такой огромный вкладв развитие искусства…

– Сэр! – В дверях появился дворецкий и встал у Тибингаза спиной, скрестив на груди руки. – Давайте я выставлю их вон!

– Нет уж, позвольте мне. – Тибинг прошел по кабинету кдверям террасы, распахнул. Они открывались на лужайку за домом. – Будьтелюбезны, ступайте к своей машине и уезжайте отсюда!

Софи не двинулась с места.

– У нас есть информация о clef de voûte. Краеугольномкамне Приората.

Тибинг пристально смотрел на нее несколько секунд ипрезрительно фыркнул:

– Хитрая уловка! Роберт знает, как я искал его.

– Она говорит правду, – сказал Лэнгдон. – Именноза этим мы и приехали к вам. Поговорить о краеугольном камне.

Тут решил вмешаться дворецкий:

– Убирайтесь, или я позову полицию!

– Лью, – прошептал Лэнгдон, – мы знаем, где оннаходится.

Похоже, решимость Тибинга была несколько поколеблена. Ремигрозно надвигался на них.

– Вон отсюда! Быстро! Иначе я силой…

– Реми! – прикрикнул Тибинг на своего слугу. –Прошу прощения, но ты должен выйти отсюда на секунду.

У дворецкого просто челюсть отвисла от удивления.

– Но, сэр?.. Я категорически против! Эти люди…

– Я сам ими займусь! – И Тибинг указал на дверь.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Реми вышел, точнопобитая собака.

Из распахнутых настежь дверей тянуло прохладным ветерком.Тибинг обернулся к Софи и Лэнгдону: