– Вот так-то лучше. И что же вам известно о краеугольномкамне?

Засевший в густом кустарнике под окном кабинета ТибингаСайлас прижимал к груди пистолет и не сводил глаз с освещенных окон. Всегонесколько секунд назад, обходя дом, он приметил Лэнгдона и ту самую женщину.Они находились в кабинете и о чем-то оживленно говорили. Не успел он двинутьсяс места, как в кабинет вошел на костылях какой-то пожилой мужчина и началкричать на Лэнгдона, а затем потребовал, чтобы оба они убирались вон. Тогдаженщина упомянула о краеугольном камне, и ситуация резко изменилась. В комнатеуже никто не кричал, говорили шепотом. И стеклянные двери поспешили закрыть.

Прятавшийся в тени Сайлас всматривался сквозь стекло. Краеугольныйкамень находится где-то здесь, в доме. Он чувствовал это.

Он придвинулся к окну еще на несколько дюймов, стараясьрасслышать, о чем говорят эти трое. Он решил дать им еще пять минут. Если заэто время не обнаружится, где спрятано сокровище, Сайлас ворвется в дом идобудет признание силой.

Лэнгдон почти физически ощущал изумление, охватившее хозяинадома.

– Великий мастер? – недоверчиво произнес тот, не сводяглаз с Софи. – Жак Соньер?

Она молча кивнула.

– Но откуда вы об этом знаете?

– Просто Жак Соньер был моим дедом.

Тибинг так и отпрянул, затем метнул вопросительный взгляд всторону Лэнгдона. Тот кивнул. Тогда Тибинг вновь обратился к Софи:

– Мисс Невё, вы просто лишили меня дара речи. Если этоправда, сочувствую вашей потере. Должен признаться, в ходе исследований ясоставил список парижан, которые, по моим предположениям, могли иметь отношениек Приорату Сиона. И Жак Соньер входил в этот список наряду со многими другимипотенциальными кандидатами. Но чтобы Великий мастер, как вы утверждаете?.. Этопросто представить невозможно! – Какое-то время Тибинг молчал, затемпокачал головой. – И все равно концы с концами здесь явно не сходятся.Даже если ваш дед и был членом Приората и Великим мастером, даже если он самизготовил краеугольный камень, он бы ни за что не выдал вам егоместонахождение. Ведь камень открывает дорогу к главному сокровищу братства. Ивнучка вы ему или нет, вы не могли быть посвящены в эту тайну.

– Месье Соньер оставил это сообщение, уже умирая, –сказал Лэнгдон. – У него не было другой возможности. И выбора тоже.

– А он в них и не нуждался, – возразил емуТибинг. – В Приорате всегда существовали еще трое sénéchaux,знавших эту тайну. В том-то и заключалась прелесть системы. Назначается новыйМастер, тут же выбирается новый sénéchal, они-то и разделяюттайну краеугольного камня.

– Боюсь, вы не видели передачу целиком, – сказалаСофи. – Ночью, помимо моего деда, были убиты еще трое весьма известныхпарижан. И все – аналогичным способом. И на теле у каждого – следы пыток.

Тибинг разинул рот:

– Так вы думаете, это были…

– Sénéchaux, – закончил за него Лэнгдон.

– Но как? Ведь убийца не мог знать всех четырех высшихдоверенных лиц Приората Сиона! Да взять хотя бы меня! На протяжении десятилетийя занимался изучением этой организации, но так до сих пор и не знаю имени ниединого члена Приората. Просто представить невозможно, чтобы все триsénéchaux и сам Великий мастер были обнаружены и убиты в одиндень!

– Сомневаюсь, чтобы информация о них собиралась всего одиндень, – заметила Софи. – Все это похоже на некий грандиозный план поуничтожению организации. И здесь наверняка были задействованы техническиесредства, применяемые в борьбе с организованными преступными синдикатами. Если,допустим, судебная полиция вознамерится покончить с какой-то преступнойгруппировкой, полицейские тайно будут наблюдать и прослушивать на протяжениимесяцев всех главных подозреваемых, чтобы затем взять их одновременно. Все этоочень походит на обезглавливание. Без лидеров любая группа распадается,начинается хаос, вся новая информация предается огласке. Вполне возможно,кто-то долго и пристально наблюдал за Приоратом, а затем совершил нападение внадежде, что лидеры выдадут краеугольный камень.

Похоже, ей не удалось убедить Тибинга.

– Но братья ни за что не заговорили бы. Они дали клятвухранить тайну. Молчать даже под угрозой смерти.

– Вот именно, – сказал Лэнгдон. – Все этоозначает, что тайны они так и не выдали. И потому были убиты…

Тибинг тихонько застонал.

– Тогда о месте, где находится камень, уже никто никогда неузнает!

– И о местонахождении Грааля – тоже, – добавил Лэнгдон.У Тибинга от огорчения подкосились ноги, и он грузно опустился в кресло, где исидел, уставясь невидящим взором в окно.

Софи подошла к нему.

– Если мой дед действительно был тем, кем мы предполагаем, –мягко начала она, – тогда возможно, что он в момент отчаяния все жерешился передать тайну человеку, не состоящему в братстве. Кому-то из членовсемьи.

Тибинг побледнел.

– Но это значит, есть человек, способный совершить такоенападение… сумевший так много узнать о братстве… – Он умолк, лицо егоисказилось от страха. – Только одна сила в мире способна на это. Такогорода операцию мог осуществить лишь старейший враг Приората.

– Церковь? – предположил Лэнгдон.

– Кто же еще? Рим искал Грааль на протяжении веков.

Софи восприняла эту версию скептически.

– Так вы считаете, Церковь убила моего деда?

– Если да, то это будет не единственный случай в истории,когда Церковь убивает, чтобы защитить себя, – сказал Тибинг. –Документы, хранящиеся вместе с Граалем, обладают взрывной силой, на протяжениистолетий Церковь мечтала уничтожить их.

Лэнгдон усомнился в этом его утверждении. Вряд ли нынешняяЦерковь станет убивать людей с целью завладеть какими-то, пусть даже оченьважными, документами. Лэнгдон встречался с новым папой и многими егокардиналами и знал, что люди эти глубоко духовные, истинно верующие. Они бы низа что и никогда не одобрили убийство. Пусть даже ставки очень высоки. Похоже,Софи разделяла его мнение.

– А есть вероятность того, что члены братства были убитыкем-то вне Церкви? Кем-то, кто не знает и не понимает, что на самом делепредставляет собой Грааль? Ведь сама по себе чаша Христова – это огромная,неизмеримая ценность. Охотники за сокровищами убивали порой и за меньшее.

– По своему опыту знаю, – сказал Тибинг, – человекзаходит куда дальше, стремясь защитить свою жизнь, нежели обрести желаемое. Вэтой атаке на Приорат чувствуется отчаяние.