– Вы должны выслушать меня спокойно и не сердиться.

– Где это ты видел, чтобы я сердился, черт побери! – вскричал в раздражении старик, ударяя кулаком по столу так, что столешница чуть не треснула.

– Вот видите, вы уже начинаете сердиться!

– Отправляйся к черту!

– С удовольствием, – ответил Филипп, делая шаг к двери.

Но дядя торопливо схватил его за полу камзола.

– Полно тебе, оставайся, и поговорим, – сказал он примирительно.

– Хорошо, лучше закончить этот разговор сейчас.

– Я тоже так думаю.

– Вы хотите взять Тортугу?

– Хочу.

– Чем?

– Как – чем?

– Я полагаю, вы не имеете намерения захватить остров в одиночку?

– Еще бы!

– Так что же вы собираетесь делать? Испанский гарнизон многочислен, офицер, командующий им, опытен. Он всегда настороже, прекрасно зная, что когда-нибудь мы вздумаем напасть на него врасплох. Кроме того, остров отлично укреплен.

– Я знаю все это, дальше!

– Дальше?

– Ты что, хочешь сказать, что Черепаший остров неприступен?

– Я не хочу ничего сказать, нет. Я только хочу дать вам понять, насколько трудна эта экспедиция, особенно теперь.

– Почему же особенно теперь?

– Потому, что все наши самые храбрые братья отсутствуют и здесь никого не осталось.

– Я уже заметил это господину д’Ожерону, – вставил Пьер Легран, выбивая трубку об угол стола.

– А что я на это ответил?

– Вы ответили, что можно обойтись без отсутствующих.

– И опять скажу то же самое – слышишь, племянник?

– Прекрасно слышу, дядюшка.

– Ну а хочешь ты услышать мое мнение обо всем этом?

– Мне очень интересно узнать его, дядюшка.

– Так вот, милостивый государь: по причинам, мне неизвестным, но о которых, будьте уверены, я узнаю, вы не желаете, чтобы Тортуга была атакована.

– О, дядюшка! – сказал Филипп, краснея. – Как вы можете предполагать что-либо подобное?

– Полно, полно, племянник! Со мной увертки бесполезны, я достаточно стар, чтобы меня можно было обмануть.

Молодой человек сделал усилие над собой.

– Вы действительно предлагаете нам отнять остров у испанцев? – спросил он дерзко.

– Конечно.

– Если так, выслушайте меня, дядюшка.

– Ничего другого я не желаю. Вот уже целый час я приглашаю тебя говорить.

– Это дело слишком важное, – продолжал Филипп, – его нельзя обсуждать здесь, куда всякий может войти, и притом трактирщик ненадежен. В Пор-де-Пе полно испанских шпионов, наш план будет тотчас же известен неприятелю.

– Вот это хорошо. Я люблю, когда ты так говоришь.

– Сохраните ваше инкогнито, дядюшка, ваше присутствие должно оставаться в тайне, а мы с Пьером послезавтра созовем наших братьев на мыс Мариго.

– Почему послезавтра? Почему на мыс?

– Потому что там никто не сможет шпионить за нами, мы будем чувствовать себя как дома и свободно поговорим.

– Хорошо, но послезавтра будет уже поздно.

– Нужно время, чтобы предупредить наших друзей. Кроме того, нам нужны достоверные сведения о состоянии укреплений на Тортуге.

– Это так. Но кто нам доставит эти сведения?

– Я, черт возьми! Я проберусь на остров, и – можете быть уверены! – от меня ничто не ускользнет.

– Мы отправимся вместе, – с живостью сказал Пьер.

– Благодарю, но я отправлюсь один, так будет гораздо лучше. Один человек всегда может спрятаться, двое же рискуют попасть в засаду.

– Как хочешь, приятель.

– Ну как, решено, дядюшка?

– Да, решено. Ей-богу, ты настоящий молодец! Теперь я жалею, что сердился на тебя.

– Ба-а! Забудьте об этом, я уж и сам не помню.

– Решено, послезавтра.

– Непременно.

– Только не дай себя убить.

– Не так я глуп! Испанцы меня не заметят.

– Что мы будем делать теперь?

– Уйдем. Уже поздно, и вам надо отдохнуть.

– Итак, ты предлагаешь мне свое гостеприимство, Пьер?

– Еще бы! Хорош бы я был в ином случае!

Пьер подозвал трактирщика, расплатился, и все трое встали, чтобы уйти. В ту минуту, когда они дошли до дверей, молния прорезала темноту и страшный удар грома сотряс стекла.

– Ого!.. Это еще что такое? – спросил д’Ожерон.

– Начинается ураган, – ответил Пьер, – он собирался уже два дня. Я жалею о судах, которые пытаются пристать к берегу в такую бурю.

– Ш-ш! – остановился вдруг Филипп, с живостью повернув голову. – Вы слышали?

– Что такое?

– Пушка!

– Как – пушка? – вскричал Пьер Легран с беспокойством.

– Слушайте! Слушайте!..

Все прислушались. Прошло несколько секунд, потом дважды раздался слабый звук, в происхождении которого опытные моряки не могли ошибиться.

– Это пушка! – вскричали они.

– Погибает судно!

– Да, да, – сказал д’Ожерон, печально качая головой, – это сигнальная пушка: ветер гонит судно к берегу, и на нем все знают, что погибли. Но кто рискнет спасать их в такую бурю?

– Я, если не найдется никого другого! – в благородном порыве вскричал Филипп.

– Мы! – повторил Пьер, спокойно снимая свой красивый вышитый камзол и старательно складывая его, чтобы не испортить.

– Да вы с ума сошли, друзья мои, – принялся увещевать их д’Ожерон, – вы двадцать раз утонете, прежде чем доберетесь до судна. Притом откуда вы знаете, что это наш корабль? Это, верно, какой-нибудь испанский галион, который несет к берегу.

– Тем лучше, дядюшка! – весело заметил Филипп.

– Тем лучше?! Почему?

– Потому что мы его захватим, – ответил Филипп, смеясь.

Д’Ожерон, загнанный в тупик этим ответом, покачал головой и скрестил руки на груди.

– Ах, как я сожалею в эту минуту о Питриане! – воскликнул Пьер.

– Почему же, сударь? – спросил работник, внезапно появляясь в дверях.

– А! Ты здесь, мой милый? Добро пожаловать. Ты, верно, оборотень.

– Никак нет, но я догадывался, что буду здесь нужен, и пришел.

– И правильно сделал. С тобой и моим приятелем Филиппом, я уверен, мы преуспеем.