Он не взялся бы прикидывать, сколько это продолжалось.Долгие часы, вот и весь сказ. Сверху безостановочно льется вода, внизу чавкаетпод ногами грязь. Ольга после первого, одного-единственного раза больше уже непробовала смахивать грязь с одежды – Мазур не всегда успевал ее подхватить, иона понемногу превращалась в чучело. Впрочем, он выглядел немногим лучше –падал пару раз, но умело, на спину, поднимал вверх руки с поклажей и автоматом,не заботясь, во что превратится спина...

– А мы не заблудимся? – озабоченно спросилаОльга. – Тут и не видно, где право, где лево... Солнца-то нет.

– Ничего, – успокоил Мазур. – И без солнца, знаешьли, есть масса указателей...

Он не врал – и в самом деле смог бы отыскать дорогу на юг.Но петляла колея так, что заслуживала самых матерных слов...

Реку они увидели еще издали – серую ленту, за которой влажнозеленели те же высокие сопки. Но молчали, пока не подошли достаточно близко. Остановилисьнад высоким, в рост человека, обрывом. Откос круто уходил к быстрой серой реке,из него торчали корявые, мокрые корни ближних сосен. Река была шириной метров вдвести, по ней волокло ветки, коряги, всякий мусор. Определенно, она помаленькувыходила из берегов, вздувалась, напитанная дождями, вернее, множествомстекавших в нее ручьев грязной ливневой водички.

– Шантара? – спросила Ольга.

– Вряд ли, – задумчиво сказал Мазур, глядя на левый,противоположный берег, как ему и положено по правилу Кориолиса, болеевысокий. – Узковата что-то для Шантары. Или Баркачуль, или Калтат.

– А что лучше?

– Да одинаково, наверное, – пожал он плечами. –Если это Калтат – придется еще переправляться через Баркачуль. А если Баркачуль– через Шантару. Ты как, вплавь одолеешь?

– Да вообще-то... – без всякого воодушевления сказалаОльга.

Мазур хмыкнул, покосился на нее. Вот именно: «Давообще-то»... На одежде – два пуда грязи, стесняет движения, обязательнораздеваться придется, а вода даже на вид холоднющая. За себя-то он был уверен.Значит, что? Да искать подходящую сухую корягу, такую, чтобы на ней уместилисьи поклажа, и Ольга, самому раздеться, иголку взять в зубы на случай, еслисведет судорогой ногу – он уже не пацан, поистаскался малость, – идвигать...

– Погодим с этим, – сказал он решительно. – Менягораздо больше дорога интересует...

Действительно, дорога, по которой они вышли к реке,перпендикулярно упиралась в другую, идущую параллельно берегу, в обе стороны.Куда ни глянь, все раскисло так, что и Мазур уже не определил бы, в какуюсторону уполз трактор и уехали машины геологов. Может, направо, а может, налево– колеи словно близнецы.

– Давай-ка погодим с переправой, – повторил он. –Попробуем по дороге. Видела, что там у берега болтается? Присмотрись.

– Доски. Струганые, парочка...

– То-то, – сказал Мазур. – Значит, цивилизация.Вот только не угадать, сверху их принесло или так тут и валялись, а потомподвсплыли, когда вода их прихватила... Вообще-то, в таких случаях полагаетсяидти по течению, чтобы к людям выбраться, да ведь из любых правил исключениябывают. Ну, мать твою! – произнес он в сердцах. – Деревня, может, заповоротом... вот только за которым?

– Монету бросить? – бледно усмехнулась Ольга.

– Логично, – сказал он. – Но монеты нету... Нихрена почти нету. Ладно, пойду послушаю... А ты постой тут пока, и если машинапокажется, обязательно проголосуй, не забудь.

Защемил сверток меж двух близко стоявших деревьев и савтоматом на плече, хватаясь за мокрые корни, спустился к самой воде. По водезвук разносится очень далеко...

Присел на корточки над рекой, напряг слух. Чуточку косыеструи дождя звонко колотили по серой воде, мир вокруг был серым и угрюмым.

Очень долго ему ничего не удавалось расслышать. Но потомпоказалось, что с верховьев доносится тихое тарахтение мотора. Машина? Лодка?Или галлюцинация, вызванная не поехавшей крышей, а примитивным сенсорнымголодом? Но ведь тарахтит же, на пределе слышимости... Или просто веритьхочется?

И все равно, пора принимать решение, не торчать же здесь дотемноты... Снова слабый звук мотора? Газанула машина на ухабе? И вновь – сераятишина...

Решившись, он резко выпрямился. Уцепившись за скользкийкорень, выпрыгнул наверх. Ольга смотрела с надеждой.

– Пошли, – сказал он, легонько щелкнув ее по носу.Забрал сверток. – Вопреки канонам, пойдем против течения. Что-то такое тамопределенно работало, вроде мотора...

– Правда? – и ее лицо озарилось такой радостью, чтоМазур, честное слово, задохнулся от нежности.

И сказал:

– Правда. Чухал там моторчик... Так что – процессия шагает!

– А если там... э т и?

– Три патрона – это, конечно, несерьезно, – сказал он,оглядев автомат. – Но пуля, как известно, дура... Побачим.

И решительно сделал первый шаг по грязи, тут же радостно ухватившейза ноги. Обернулся к Ольге, воодушевленно поспешавшей следом:

– Одного боюсь: не начали бы в нас тазиками швырять из-запервого же забора. Видок у нас...

– У нас? – она подняла брови совсем уже весело. –Я-то вполне прилично выгляжу, разве что извозилась по уши, ты на себя посмотри– Конан-варвар...

От полноты чувств он хотел было испустить звериный клич – нововремя сдержался. Совсем не оттого, что выглядело бы несолидно. Там и в самомделе мог оказаться черт-те кто. И опасность не обязательно должна исходить отПрохора. Таежный народ давненько испортился – предположим, и при царе-батюшкевстречались варнаки и живорезы, но когда семьдесят лет строят коммунизм, апотом еще десять – капитализм, нравы не просто испортятся, а придут в полныйраздрай...

Сначала он увидел трос – толстенный, черный, чуть косопересекавший реку. К чему он прикреплен на этом берегу, Мазур из-за деревьев невидел, а вот на левом, на небольшом расстоянии от воды, чернеет определеннометаллическое устройство круглой формы. Толстый плоский диск, поставленный наребро. Вот в чем фокус – трос двойной, верхний протянулся над самой водой, анижний смутно под поверхностью виднеется... Черт раздери, так это ж паром!Черный диск – кожух огромного шкива, блока или чего-то в этом роде... Иустановлен он возле упирающейся в реку широкой дороги. Точно, паром, переправа.Значит, цивилизация близка, ему не послышалось...

От реки их отделяла редкая цепочка деревьев – и потому сразуувидели ползущий к левому берегу паром. Огромное, солидно сколоченноесооружение, где уместилось бы четыре грузовика. Сейчас, правда, там стоял лишьодин – ГАЗ-66 тускло-зеленого цвета, с железной будкой и белой эмблемой надверце. Было еще слишком далеко, но у Мазура отчего-то возникло подсознательноеубеждение, что эмблема из разряда армейских. Теперь уже явственно доносилсямерный стукоток дизеля.