сколько тех, кто стоит за этим. И мы едва приблизились к поискам союзников Саэлвэ здесь! Мой хранитель секретов запутался в собственном расследовании, а моя царица вдруг оказывается не в силах разобраться в интригах вельможных родов Империи, с которыми имеет дело почти всю свою жизнь. Закон – моё оружие и мои оковы. Я не могу покарать половину Таур-Дуат только за то, что они чем-то недовольны или тайком мечтают о войне с Данваэнноном и новых ратных подвигах – потому что никогда на земле не будет так, чтобы каждый был доволен всем. Я должен сохранять в балансе потоки сотен жизней, как Ваэссир хранит в балансе течение Великой Реки. Но вы! – он подался вперёд, обводя их обоих тяжёлым взглядом. – Вы свободнее в своей власти! Так воспользуйтесь ею, как подобает.

Комната погрузилась в тишину, достойную заброшенной гробницы. Хатепер пытался осмыслить услышанное, понять, когда успел потерять доверие брата, а заодно домыслить, кто мог быть спасителем принца. Амахисат потрясённо покачала головой, озвучив тревогу их обоих.

– Ты обвиняешь нас… – выдохнула она.

– Обвиняю. Пока лишь в нерасторопности. Оправдания излишни.

С этими словами Император коротко кивнул, давая понять, что аудиенция окончена – и отослал их прочь так, словно они были лишь частью его свиты, а не ближайшим окружением.

За порогом Хатепер попытался успокоить царицу – изумлённую, подавленную, как и он сам. Даже для её безупречной выдержки это оказалось слишком.

– Мы справимся. Я попробую узнать у принца, – тихо проговорил он. – Надо же нам с чего-то начинать.

– Если Владыка приказал – он не расскажет тебе, – покачала головой царица, устало проводя ладонями по лицу. – А может быть, он не знает сам. Вспомни Паваха с его безумными россказнями… Боги… – когда Амахисат снова посмотрела на него, он увидел в её глазах последнее, что ожидал там увидеть – чистое неприкрытое отчаяние. – Что же происходит с нами, что мы так слепы, Хатепер? Сколько их на самом деле противостоит нам? Кто ведёт эту безумную игру и во имя чего?

Хатепер пытался сопоставить, свести воедино то, что Секенэф говорил о культе Сатеха, и то, что знал сам. Пытался.

И не мог.

– Моя царица, много ли ты знаешь о Серкат?..

Глава 41

Надо отдать должное Амахисат, она взяла себя в руки быстро, и разговор между ними состоялся плодотворный – без свидетелей, уже в её покоях.

Оба пришли к мысли, что таинственная Серкат Таэху не сумела бы воссоздать культ Сатеха без поддержки влиятельных рэмеи. Разумеется, никто бы не признался в своей связи с отверженным Богом, но такого рода покровительство, даже при всех рисках, определённо открывало немало возможностей. Дипломат не говорил с царицей о Хэфере, не раскрывал всего, что успел рассказать брату, но она была прозорлива, и высказала мудрую мысль, которую он не стал отметать сразу, хоть и знал чуть больше.

– Если роды Мерха и Эрхенны покровительствовали делу Серкат, очевидно, в какой-то момент между ними и культом наступил разлад. В этом случае карающее пламя объяснимо и не так уж невероятно: знание Сатеха утеряно, но мы помним, на что были способны его жрецы.

– Ну и тем более понятно, почему они не выдвигают обвинений, – согласился Хатепер. – Не хотят испытывать терпение Владыки, у которого к ним и без того скопилось немало вопросов. Да и кого обвинять? Своих тайных союзников?

Амахисат усмехнулась.

– Это был бы интересный поворот. Как бы то ни было, – добавила она уже серьёзно, – мы во что бы то ни стало должны поговорить с Идаэт – сами. Я уже направила к ней вестника, сразу же, как узнала.

– Я тоже, – кивнул дипломат. – Но не побоится ли она встречаться?

– Вечно прятаться невозможно. Скорее, она побоится не ответить кому-то из нас. Может статься, сейчас она занята налаживанием связей с культом, чтобы не разделить участь матери, которая, вероятно, и рассорилась со жрецами. При всём моём уважении к Хекетджит, она была несколько… – царица повела рукой, подбирая слова.

– Не в себе, – согласился Хатепер, – что не мешало ей прекрасно справляться с делами. И успеть больше, чем мы успели увидеть.

Дипломат по-прежнему придерживался версии, что Хэфера хотели вовлечь в служение, изначально не собираясь убивать. Секенэф сказал, что царевич прошёл посвящение добровольно, но это не означало, что культ не мечтает заполучить его теперь, повлиять на него. Тот, кого Самрион Ассаи назвал «Вирнан», тот, кто пришёл за Перкау под его, Хатепера, личиной оставался на свободе и вёл свою охоту. И дорого Хатепер бы отдал, чтобы узнать, кто из влиятельных рэмеи связан с колдуном-полукровкой. Не укладывалось в эту картину только одно: зачем колдун напал на Хэфера в песках – если Перкау действительно сказал правду.

Вместе с царицей они попытались сузить круг возможных покровителей последователей Серкат, потому что двумя родами, к тому же потерявшими значительную часть влияния после войны, дело явно не ограничивалось. Никому не было выгодно противостоять Секенэфу, но вот преследовать свои цели – этим все занимались испокон веков, сколько вообще существовало рэмейское государство.

– Я полагаю, – заметила Амахисат после, – что с твоим назначением всё стало несколько… спокойнее. Наш Владыка был мудр, и ты был мудр, что не спорил и вернулся в прямую ветвь. Возможно, многие и вовсе отказались от своих изначальных идей. Очевидно, что ты продолжишь политику Секенэфа и наследников подготовишь к тому же. Уже готовишь. Ты – слишком значимая фигура. И твоё возвращение, скорее всего, остудило многие горячие головы.

Хатепер вздохнул. Даже он уже не знал, кому брат теперь хочет передать трон. Но зато хорошо помнил, как народ чествовал его возвращение в прямую ветвь, как его встречали во дворце в тот день. В Хатепере видели продолжателя дела Секенэфа – дипломат не мог не понимать этого, хотя трон хотел уберечь не для себя, а для Анирет и Ренэфа.

– Владыка не объявил наследника официально. Мы даже не знаем, останется ли его преемником Хэфер.

Амахисат прищурилась.

– Полагаешь, наследник более не в том состоянии, чтобы править?

«Полагаю, Секенэф и сам пока не решил, может ли вверить Таур-Дуат Хатеп-Хекаи-Нетчери», – мрачно подумал Хатепер, но вслух ответил:

– Я не знаю, в каком состоянии нашёл его Император. Главное, что он жив.

– И слава Богам. Но всё это зашло слишком… слишком далеко, – она покачала головой. – Хочешь знать моё мнение? В нынешних обстоятельствах пора уже перестать делать вид, что дела обстоят как-то иначе, и объявить преемником тебя. Таковым тебя все и видят! У тебя будет вся поддержка двора, – Амахисат накрыла ладонью его руку и прямо посмотрела ему в глаза: – И