Он бегом кинулся через площадь к путникам, таща слепую засобой. Она беспомощно спотыкалась, и Сюзанна уже ждала того неизбежногомомента, когда женщина упадет. Но первым упал мужчина; он тяжело рухнул наколени, и его спутница болезненно распростерлась рядом с ним на булыжникеВеликой Дороги.

Джейк почувствовал у щиколотки что-то пушистое и посмотрелвниз. Рядом с ним к земле припал страшно встревоженный Чик. Джейк протянул рукуи осторожно погладил зверька по голове – не только чтобы успокоиться, но ичтобы успокоить. Мех у косолапа оказался шелковистый и невероятно мягкий.Мгновение мальчику казалось, что косолап убежит, но тот только поднял голову,поглядел на Джейка, лизнул ему руку и вновь стал смотреть на новых людей.Мужчина пытался помочь женщине подняться, но не слишком успешно. Мерси тянулашею, в жадном смущении вертя головой из стороны в сторону.

Человек по имени Сай рассек ладони о камень мостовой, но незамечал этого. Позабыв о своей спутнице, он сорвал с головы сомбреро (Джейкуэта шляпа казалась большущей, как тележное колесо) и прижал его к груди.

– Добро пожаловать, стрелок! – вскричал он. – Милостипросим! А я-то думал, весь ваш род исчез с лица земли – истинно говорю!

– Благодарю за добрый прием, – молвил Роланд Высоким Слогом.Он осторожно взял слепую за плечи. Женщина на миг съежилась от страха, потомуспокоилась и позволила поднять себя с земли. – Покройся, старец. Солнце палит.

Старик послушно нахлобучил шляпу и стоял, глядя на Роландаблестящими глазами. Спустя секунду-другую до Джейка дошло, что это был заблеск: Сай плакал.

– Стрелок! Говорил же я тебе, Мерси! Я, как углядел пистолю,сразу сказал: стрелок!

– Стало быть, это не луни? – спросила Мерси, словно не всилах поверить. – Верно не луни, Сай?

Роланд повернулся к Эдди.

– Проверь предохранитель и дай ей револьвер Джейка.

Эдди вытащил "Ругер" из-за пояса, проверилпредохранитель и нерешительно вложил пистолет в руки слепой. Та охнула, чуть невыронила его, потом изумленно огладила и подняла к старику лицо с пустымиглазницами на месте глаз.

– Огнестрел, – прошептала она. – Силы небесные!

– Да, навроде того, – небрежно отозвался старик, забирая унее пистолет и возвращая его Эдди, – настоящий-тоогнестрел у стрелка, а другой– у его товарки. Слышь, Мерси, а кожа-то у ней как есть черная… батюшка мойсказывал, у гарланцев такая.

Чик тоненько, визгливо тявкнул. Джейк обернулся и увидел,что по улице к ним идут еще люди – всего пятеро или шестеро. Подобно Саю иМерси, все они были весьма преклонного возраста, а одна старуха, котораяковыляла, опираясь на клюку, точно ведьма из сказки, казалась решительнодревней. Они подошли ближе, и Джейк понял, что двое в этой группе –братья-близнецы. Длинные седые волосы спадали на плечи пестревших заплатамидомотканых рубах. Кожа была белая, как тонкое льняное полотно, а глаза –розовые. "Альбиносы", – подумал он.

Старая карга, похоже, была тут главная. Опираясь на клюку,она ковыляла к отряду Роланда, не спуская с пришельцев зеленых, как изумруды,глаз-буравчиков. Легкий степной ветерок играл краем ветхой шали. Взгляд старухиостановился на Роланде.

– Привет тебе, стрелок! Что за приятная встреча! – Она тоже изъясняласьВысоким Слогом, и Джейк, как и Эдди с Сюзанной, отлично все понял, хотядогадывался, что в родном мире эти слова показались бы ему бессмысленнымнабором звуков. – Добро пожаловать в Речную Переправу!

Стрелок, который тоже снял шляпу, поклонился старухе, триждыбыстро хлопнув себя по горлу беспалой правой рукой.

– Благодарствую, праматерь-саи.

В ответ послышался смешок, и Эдди вдруг понял, что Роландсделал старухе остроумный комплимент. У него мелькнула мысль, уже посещавшаяСюзанну: "Вот какой он был… вот как держался. Во всяком случае, и тактоже".

– Может, ты и стрелок, да только кем ни рядись, под одежкойты обыкновеннейший олух, как все мужчины, – сказала старуха, переходя на низкийслог.

Роланд опять поклонился.

– Красота всегда лишала меня разумения, матушка.

На сей раз она прямо-таки закудахталаот смеха. Чик прижалсяк ноге Джейка. Близнец-альбинос кинулся вперед подхватить почтенную даму,поскольку та качнулась назад в своих пыльных потрескавшихся башмаках. Однакостаруха сама удержала равновесие и сделала повелительный жест: тише. Альбиносретировался.

– Ты в странствии, стрелок? – Зеленые глаза, устремленные наРоланда, проницательно поблескивали; морщинистые губы то поджимались, товыпячивались.

– Да, – ответил Роланд. – Мы странствуем в поисках ТемнойБашни.

Обитателей поселка эти слова, казалось, только озадачили,однако старуха отшатнулась и загородилась рукой, выставив пальцы"рожками", – знак, оберегающий от сглаза и обращенный не к ним, понялДжейк, а куда-то на юго-восток, куда вела тропа Луча.

– Печально слышать! – воскликнула она. – Ибо никто из тех,кому выпало пуститься на поиски сего исчадья зла, не воротился! Так говорил мойдед и дед деда моего! Ни един!

– Ка,– терпеливо промолвил стрелок, словно это всеобъясняло… собственно, начинал понимать Джейк, для Роланда это так и было.

– Да, – согласилась старуха, – злобная бестия ка!Что ж,делай, что призван, посвяти жизнь свою назначенной стезе и умри, когда сиястезя приведет тебя к поляне средь дерев. Преломишь ли ты с нами хлеб, преждечем поспешить дальше, стрелок? Ты и твой отряд рыцарей?

Роланд вновь отвесил поклон.

– Мы давным-давно не преломляли хлеб ни с кем, кроме какмежду собою, праматерь. Гостить долго мы не можем – но вкусим от вашей пищи сблагодарностью и удовольствием.

Старуха повернулась к остальным. Она заговорила звенящимнадтреснутым голосом, и все же не от него, а от самих слов по спине у Джейкапробежал холодок.

– Се возвращаются добро и свет! Минули черные дни, прошлигорькие времена – вновь грядет чистота! Воспряньте же духом, поднимите головы,ибо дожили и видите: колесо касызнова начинает вращение!

Следом за старухой (звали ее тетушка Талита) они пересеклиплощадь и подошли к церкви с покосившимся шпилем, согласно поблекшему щиту налужайке, полоненной буйной порослью бурьяна, – храму Крови Предвечной. Поверхэтих слов выцветшей до призрачного воспоминания о зелени краской было начертанодругое послание: "СМЕРТЬ СЕДЫМ".

Резво ковыляя, тетушка Талита провела их через разгромленнуюцерковь по центральному проходу мимо разбитых в щепы и перевернутых скамей,вниз по короткому лестничному пролету в кухню, так разительно отличавшуюся отразора наверху, что Сюзанна удивленно заморгала. Здесь все так и сверкалочистотой. Деревянный пол был очень стар, но, должным образом натертый, сиялсобственным ясным и прозрачным внутренним светом. Целый угол занималабезукоризненно чистая черная плита, а сложенные в кирпичной нише по соседствуполенья казались и хорошо подобранными, и хорошо просушенными.