грудь, срывая рваные вздохи с моих губ и слизывая стоны наслаждения. Лизнул навершие, подул, опять лизнул и накрыл губами, потянул. Я вцепилась в его плечи и выгнулась навстречу умелым губам. Горячие ладони снова накрыли мою грудь, нежно ее сминая, пока губы и язык покрывали мое тело жаркими ласкающими поцелуями. Его прерывистое хриплое дыхание щекотало мою кожу, добавляя остроты ощущениям, воспламеняя. Он умело играл со мной, распалял мою страсть и мучил невыносимым желанием.

В какой-то момент спинка дивана плавно опустилась, и диван превратился в кровать. И когда Делайл опрокинул меня на спину и принялся осыпать жадными поцелуями мои бедра, я уже горела в его руках.

– Де-е-ел, пожалуйста! – протянула умоляюще. – Пожалуйста, сделай это, я тебя прошу! Возьми меня!

– А ты уверена? – спросил он, хитро улыбнувшись, и лизнул мне внутреннюю сторону бедра.

– Да, да, уверена, давай же! – воскликнула я, нетерпеливо ерзая. – Я уже не могу терпеть!

Его тихий смех и выдох защекотали мою кожу.

– Ошибаешься, лисичка. Я еще не довел тебя до состояния «уже не могу». Пока что… Торопиться нам некуда. Я очень терпелив. И безумно голоден.

Я не успела ничего ответить, как он резко сдернул с меня трусики и приподнял за бедра, лизнув между ног. Снова и снова. А потом припал губами, видимо решив окончательно свести меня с ума. Я вскрикнула от острого восторга и потерялась во времени и ощущениях, хватая воздух ртом и задыхаясь от запредельного экстаза. Неизведанное доселе удовольствие от низа живота расходилось по телу дрожью и горячими волнами. Делайл держал меня за бедра крепко, не позволяя отстраниться от движений его рта. Жаркое наслаждение накатывало снова и снова, возносило меня куда-то ввысь, где не существовало ничего, кроме чистого удовольствия и животной страсти, сжигающих дотла. Я потерялась в его порочных ласках и во времени. Пространство для меня растворилось и исчезло, будто и не было ничего вокруг нас – ни этих стен, ни целого мира. Только он и я.

Томление в теле нарастало сильней и сильней от его умелых ласк, я задыхалась от сладострастия, что-то шептала и умоляла о чем-то, сама уже ничего не понимая. А потом вспышка наслаждения прошила все мое тело, сотрясая его крупной дрожью, и, кажется, я вскрикнула, не ожидая удовольствия такой неимоверной силы. Меня трясло, как в лихорадке, тело выгнулось навстречу своему искусителю и его губам. Судорожно дыша, я отдалась на милость этому впервые испытанному мной чувству. Пожар наслаждения, обуявший мое тело, постепенно угасал, оставляя ленивую негу и приятную слабость.

Делайл выглядел сейчас жутко довольным. Он отпустил мои бедра и потянулся к навершиям груди, поочередно лаская их губами и языком. В ответ на его ласки я попыталась расстегнуть ремень на его брюках, но Делайл решил все сделать сам. Отстранился от меня и снял брюки вместе с бельем, представ передо мной совершенно обнаженным. От восхищения у меня перехватило дыхание. Моя ожившая мечта из тайных девичьих грез. Мой великолепный бронзовый бог. Вид его жесткого, рельефного тела с бронзовой кожей и размахом плеч захватывал дух и порождал безумные мысли… И я уже не стеснялась. А чего стыдиться? После того, что сейчас произошло…

– Ты так прекрасна, Мари! Так восхитительно красива! – хрипло произнес мой жених, нависая надо мной.

Мои щеки окрасил румянец, но не от стыда, а от нового прилива возбуждения. Его голодный взгляд, блуждающий по моему телу, признания, от которых закипала кровь. Я провела ладонью по его каменной груди и вниз – к плоскому рельефному животу, а потом, осмелев, осторожно погладила его напряженное естество. Делайл издал сдавленный стон и подался мне навстречу. Тяжесть его тела ощущалась как нечто правильное и верное, такое желанное и нужное. Горячая плоть соприкоснулась с моей, не проникая. Я часто задышала от нетерпения. Он уперся рукой в диван и приподнялся. Посмотрел на меня и жадно припал к моим губам, терзая их в неистовой жажде. Отстранился, прижал мою ногу к своему бедру, качнулся вперед и рывком вошел в меня, не сдержав изумленного стона.

От короткой, но острой боли я вскрикнула, мой возглас слился с его стоном и потонул в поцелуе. Делайл лизнул мои губы и осторожно задвигал бедрами. Он закрыл глаза, сжал зубы, его дыхание стало шумным, судорожным. Было видно, что он сдерживает себя изо всех сил. Первые толчки близости ощущались странно – сплетение легкой саднящей боли и тягучего, томительного наслаждения. Делайл открыл глаза, и я вновь утонула в его взгляде, подернутом дымкой блаженства.

– Не останавливайся, еще! – ободрила я своего мужчину и закинула на него ноги.

С губ Делайла сорвался хриплый стон, и бедра задвигались чаще. Мои руки прошлись по напряженной мужской спине вдоль позвоночника до ямочек на пояснице, и я сжала пальцы на его крепких ягодицах. Делайл застонал мне в губы и резче двинул бедрами снова и снова.

– Да, – выдохнула я, и он со стоном слизал мой выдох, двигаясь во мне уже смелее и резче.

– Мари-и-и, – протянул, как молитву. – Моя Мари.

Боль сгорела от искр восхитительного удовольствия, не осталось страха и стыда. Было лишь всеобъемлющее желание, наслаждение от ритмичных толчков в моем теле, ненасытных, умелых ласк, которым я подставляла свою грудь и шею, и непередаваемое чувство упоения от понимания, что я – причина его неистового блаженства.

Я бы многое отдала за то, чтобы этот вечер повторился еще не раз. Даже сто лет спустя. И даже тысячу.

Глава 21. Пламя закатов

Делайл

Воистину, Боги милостивы ко мне. Несмотря на все, когда-то мною пережитое, я все же познал их благоволение. Иначе я не знаю, как объяснить то, что сейчас в моих объятиях млела и нежилась самая лучшая девушка во всех мирах. Марьяна оседлала мои бедра, упираясь в плечи, и двигалась с такой грацией, что я невольно опасался за свой рассудок – нельзя выдержать удовольствие такого накала, не сойдя при этом с ума. Самая красивая, сладкая, нежная… Я выписывал узоры на ее бедрах, гладил их и сжимал, подаваясь навстречу к ней, трогал ее грудь, лаская тугие румяные соски, и наслаждался ее страстной реакцией на мои ласки. Мне до одури нравилась эта чувственная власть над ней, но и Марьяна, несмотря на то что была до этого вечера невинна, с легкостью пленила меня.

От ее частых стонов, то громких и пронзительных, то тихих и сиплых, моя кровь кипела и стучала в висках, дикая эйфория теснила