Вместо того, чтобы передать Алекс телефон, Дэниел притянул ее к себе. Уткнувшись в его грудь и вдохнув его запах, она улыбнулась. А когда Дэниел наконец отстранился, покачала головой, недоуменно вскинув брови.

– Прости, – произнес он. – Не подумал.

Недовольно вздохнув, Алекс протянула руку. Дэниел со сконфуженной улыбкой вручил ей телефон, однако из объятий так и не выпустил.

– Ну что ты, не обращай на меня внимания, я всего-то наши шкуры спасти пытаюсь, – пробормотала Алекс и только потом поднесла трубку к уху. – Привет.

– Доброе утро. Вижу, мой братец-идиот на своих ошибках не учится.

– Что случилось?

– Почти ничего. Море звонков, а вот новых лиц пока нет.

– Тогда ты-то почему звонишь?

– Потому что есть у меня такое ощущение, что вы с Дэниелом обладаете феноменальной способностью вляпываться. Я скоро превращусь из-за вас в комок нервов.

– Так, было очень приятно поболтать, но…

– Да не злись, Олеандр, ты же знаешь, что я про Дэниела. Просто жалею, что ты его на поводок посадить не можешь.

– Он только начал. Втянется.

– Раньше, чем убьется?

– Ты же знаешь, что я все слышу, верно? – поинтересовался Дэниел.

– Подслушивать нехорошо! – громко заявил Кевин. – Оставь девчонку одну.

– Слушай, поговори с братом сам. Я пока разберу наши вещи, чтобы на закате уже выдвигаться.

Алекс вернула телефон Дэниелу и высвободилась из объятий. Впрочем, братья не стали долго общаться – разве что обменялись еще парой оскорблений, пока Алекс обозревала царящий в джипе хаос. Что ж, времени пока предостаточно, а заняться все равно нечем. Алекс вытащила из-за пояса «ППК» и, спрятав в пакет, сунула в рюкзак. Затем свернула спальник и положила его на пассажирское сиденье, чтобы собрать с пола разлетевшееся по разным углам оружие.

Дэниел влез в джип и тоже принялся за уборку.

– Прости, – произнес он, не глядя в сторону Алекс. – Но ты спала, а Эйнштейн не находил себе места. Мы же здесь совсем одни. Мне показалось, все нормально. Наверное, тут стоило и заподозрить, что я замыслил преступление.

Алекс сосредоточилась на работе.

– А ты представь, что сам проснулся бы тут один.

– Я должен был подумать заранее.

– Припоминаю, как кто-то недавно клялся, что без моего ведома даже не вздохнет лишний раз.

– Кевин все-таки прав. Я безнадежен.

Алекс начала рассортировывать разные магазины по пакетам, которые прятала в боковые карманы сумок.

– А я тебя раскусила. Хочешь заставить меня или согласиться с Кевином, или простить тебя.

– У меня получилось?

– Пока не знаю. Тебя кто-нибудь видел?

– Нет. Мы не нашли никаких признаков жизни, только птиц и белок. Ты же знаешь, что большинство собак любят гоняться за белками? Так вот Эйнштейн их ловит!

– Возьмем на заметку, если придется и дальше жить в этом джипе. Охотник из меня не ахти.

– Еще одну ночь, верно? Справимся.

– Искренне на это надеюсь.

– Э-э… а они тебе еще нужны? – вдруг спросил Дэниел растерянно. – Это… грецкие орехи?

Алекс подняла голову, чтобы понять, о котором из пакетов он говорит.

– Персиковые косточки.

– Мусор?

Она забрала у Дэниела пакет и сунула его в ближайшую сумку.

– Нет. Я добываю из них цианистый натрий. Он образовывается в ядрышках косточек. Правда, совсем по чуть-чуть… И чтобы получить нужное количество, приходится собирать эти косточки сотнями. – Алекс вздохнула. – А знаешь, раньше мне нравились персики. Сейчас я их терпеть не могу.

Она оглянулась и увидела, что Дэниел замер с широко распахнутыми глазами.

– Цианид? – испуганно уточнил он.

– Для одной из ловушек. Если провести реакцию с правильной жидкой кислотой, выйдет цианистый водород, бесцветный газ. Я делаю ампулы, которых достаточно для комнаты десять на десять футов. Вполне элементарная вещь. У меня ведь больше нет доступа к элитным материалам. Так что теперь занимаюсь химией а-ля «сделай сам».

Выражение лица Дэниела снова стало спокойным, и он кивнул, как будто Алекс рассказывала нечто абсолютно разумное и естественное, а потом продолжил убирать разбросанное оружие. Алекс мысленно улыбнулась.

Она не могла не признать, что с приведенной в порядок экипировкой ей стало слегка спокойнее. Что хорошо в обсессивно-компульсивном расстройстве – так это кайф, который получаешь от вида чисто убранного места. Вдобавок Алекс проверила запас своего личного оружия и тоже осталась довольна. Пусть сережки ничем не заменить, да и некоторых компонентов не хватало, зато практически все остальное было в норме.

На ужин они с Дэниелом съели злаковые батончики и печенье «Орео», которые запивали из одной бутылки воды, сидя в задней части открытого джипа. Ноги Алекс болтались в добром футе от земли; Дэниел же доставал до нее пальцами. Затем он настоял, чтобы Алекс выпила еще «мотрина». Ну, по крайней мере, эти таблетки продают без рецепта, и запас легко пополнить, так что их Алекс могла спокойно транжирить.

– Когда выезжаем? – спросил Дэниел, когда они полностью закончили уборку.

Алекс оценила положение солнца.

– Скоро. Еще минут пятнадцать. И, наверное, к темноте мы как раз выберемся на главную дорогу.

– Понимаю, что страшно виноват и заслуживаю, наверное, какого-нибудь одиночного заключения, но можно мне все-таки тебя поцеловать, пока есть время? Я буду более осторожен и с лицом, и с одеждой, честное слово.

– Осторожен? Звучит не очень соблазнительно.

– Прости. Пока ничего лучшего предложить не могу.

Алекс вздохнула и будто нехотя ответила:

– Ну, думаю, заняться мне все равно больше нечем.

Дэниел обхватил ее лицо – бережно, чтобы не коснуться раненых мест, – и коснулся ее губ своими так мягко, что поцелуй вышел совершенно невесомым. Но Алекс все равно ощутила вспыхнувшие под кожей искры. А одновременно с ними – комфорт, подаренный этой всепоглощающей нежностью. Как тогда, на кухне в доме Кевина, только сдержаннее. Но воспоминания ожили слишком ярко, тут же меняя настроение. Алекс захотелось добавить страсти, забраться Дэниелу на колени и обхватить его ногами, однако она не решилась. Ей было хорошо и так. Она осторожно запустила пальцы в кудри Дэниела – похоже, этот жест быстро стал для нее привычным.

Дэниел поцеловал ее в шею, легко касаясь мест, где под кожей бился пульс, и вдруг шепнул ей на ухо:

– Меня беспокоит одна вещь.

– Всего одна? – выдохнула Алекс.

– Ну, помимо очевидного.