Это привлекло ее внимание. Натан и вечная жизнь. То, что длянее важнее всего. Она прикусила губу, все еще в ярости, но, по крайней мере,никаких тирад не последовало.

— Цифры. Дверь, — повторила я и посильнее вдавила кол.

Она вскрикнула от боли.

И наконец, заговорила, отбарабанив серию цифр. Русские цифрыя, по крайней мере, выучила хорошо, поскольку они существенны с точки зренияадресов и телефонных номеров. Она назвала семь цифр.

— Снова, — сказала я и заставила ее повторить их три раза.Но этим дело не ограничилось. Я была уверена, у внешней двери другой код. —Цифры. Дверь. Два.

Я ощущала себя пещерным человеком. Инна смотрела на меня, невъезжая.

— Дверь. Два.

В ее глазах мелькнуло понимание, и она разозлилась. Наверно,надеялась, что мне неизвестно о коде внешней двери. Пришлось снова пустить ейкровь, и она выкрикнула другие семь цифр. И снова я заставила повторить их. Японимала, у меня нет способа понять, правду ли она говорит, пока я не проверюцифры на деле. И я решила держать ее при себе.

Меня кольнуло чувство вины из-за вынужденного насилия. Нокуда денешься? Я была в отчаянном положении. Как будущих стражей, нас учили иубивать, и выводить из строя. На этот раз я сделала последнее, стукнув еезатылком о пол с такой силой, что она потеряла сознание. Лицо у девушкирасслабилось, веки опустились. Проклятье! Обстоятельства вынуждали меняпричинить вред совсем молодой человеческой женщине.

Я встала, подошла к двери и нажала первый набор цифр,надеясь, что они правильные. К моему полному и искреннему изумлению, так иоказалось. Щелкнул электронный замок, но, прежде чем я успела открыть дверь,послышался другой щелчок. Кто-то отпер внешнюю дверь.

— Дерьмо, — пробормотала я.

Метнулась прочь от двери, подхватила бесчувственное телоИнны и оттащила в ванную комнату. Бережно прислонила к самой ванне итолько-только успела закрыть за собой дверь, как услышала, что открываетсяглавная дверь в комнату. Накатила тошнота — признак приближения стригоя. Язнала, стригой в состоянии унюхать человека, но оставалось надеяться, что нечерез закрытую дверь. Выйдя из коридора, я обнаружила в гостиной Дмитрия.Улыбнулась, бросилась к нему и воскликнула радостно:

— Ты вернулся!

Он быстро обнял меня и тут же отстранился.

— Да. — Похоже, мое приветствие было приятно ему, но лицоприняло деловое выражение. — Ты приняла решение?

Ни тебе «привет». Ни «как ты себя чувствуешь?» Сердце упало.Это был не Дмитрий.

— У меня есть еще вопросы.

Я подошла к постели и легла, как обычно. Он присел на краю,глядя на меня.

— Сколько времени это займет? — Спросила я. — В смысле,пробуждение? Это произойдет мгновенно?

И снова посыпались вопросы. Честно говоря, они у меняиссякли, и на этом этапе я совсем не интересовалась подробностями бытиястригоев. С каждым моментом я волновалась все больше и больше. Нужнодействовать. Я должна использовать ту призрачную возможность, которую имею.

И все же мне требовалось убедить себя, что на самом деле этоне Дмитрий. Глупость, конечно. Я уже понимала это. Видела физические изменения.Видела холодность и жесткость. Видела его со следами крови на губах послеочередного убийства. Это не тот человек, которого я любила. Но...

Вздохнув, Дмитрий растянулся рядом.

— Роза, — прервал он меня, — если бы я не знал тебя хорошо,то решил бы, что ты тянешь время.

Даже став стригоем, Дмитрий понимал мой образ мысли. Яосознала, что, если хочу выглядеть убедительно, пора перестать разыгрыватьдурочку и начать вести себя как Роза Хэзевей.

Я придала лицу возмущенное выражение.

— Конечно тяну! Это же не пустяк. Я пришла сюда, чтобы убитьтебя, а теперь ты просишь стать такой, как вы. Думаешь, это легко для меня?

— А легко для меня — ждать так долго? — Парировал он. —Выбор имеют лишь морои, которые по доброй воле совершают убийство, как Озера.Больше никто не получает право выбора. У меня не было права выбора.

— И ты об этом не сожалеешь?

— Теперь нет. Теперь я тот, кем мне было предопределеностать. — Он нахмурился. — Мою гордость уязвляет одно — меня пробудил Натан, атеперь он ведет себя так, будто я в долгу перед ним. Вот почему я былдостаточно добр и оставил за тобой свободу выбора — ради твоей гордости.

Добр. Я смотрела на него и снова чувствовала, что мое сердцеразлетается на тысячу осколков. Будто снова узнала о его смерти. Внезапно яиспугалась, что не выдержу и расплачусь. Нет. Никаких слез. Дмитрий неустаннотвердил о жертвах и хищниках. Я должна стать хищником.

— Ты потеешь, — внезапно сказал он. — Почему?

Черт, черт, черт! Конечно, я потела. Я замышляла заколотьчеловека, которого люблю — или думала, что люблю. И без сомнения, я не толькопотела, но и испускала феромоны смятения, которые стригой тоже мог унюхать.

— Потому что боюсь, — прошептала я, приподнялась и провеларукой по его лицу, стремясь запомнить все черты.

Глаза. Волосы. Форму скул.

Мысленно я подправляла все в соответствии со своимивоспоминаниями. Темные глаза. Смуглая кожа. Располагающая улыбка.

— Я почти готова.

— Это окажется лучшим решением в твоей жизни, Роза.

Мое дыхание участилось. Я молила Бога, чтобы он подумал —это от страха перед обращением.

— Повтори. Лишь раз. Зачем тебе пробуждать меня?

Тень скуки пробежала по его лицу.

— Потому что я хочу тебя. Я всегда хотел тебя.

И вот тут-то я в конце концов поняла суть проблемы. Он сноваи снова давал мне тот же ответ, и каждый раз что-то в его словах беспокоиломеня. Но раньше мне не удавалось уловить смысл этого беспокойства. Теперьудалось. Он хотел меня. Будто я имущество или гвоздь коллекции. Дмитрий,которого я знала... тот, которого любила и с кем спала... тот Дмитрий сказалбы, что любит меня. Здесь же не было и намека на любовь.

Я улыбнулась, наклонилась и нежно поцеловала его. Он,наверно, подумал, будто я сделала это по той же причине, что всегда, — движимаявлечением и желанием. На самом деле это был прощальный поцелуй. Его губы былитеплыми и жаждущими. Я слегка затянула поцелуй — потому что сражалась сподступающими слезами и хотела, чтобы он как можно дольше ничего не заподозрил.Рукой я стиснула ножку кресла, которую запихнула в карман куртки.

Я знала, что никогда не забуду Дмитрия, сколько бы нипрожила на свете. И на этот раз я не забуду его уроков.

С неожиданной быстротой я вскинула руку и вонзила кол ему вгрудь. Моя сила вернулась — кол проскользнул между ребер прямо в сердце.