всей страны. Единственным выходом из этой самонавязанной дилеммы, с точки зрения правительства, могло быть срочное удаление евреев из Румынии. Таким образом, румынизация не только подготавливала условия для «очищения» Румынии, но и превращала его в неизбежность в том случае, если бы она была доведена до своего логического завершения.

13.4. Другие этнические «чужаки»

Евреи были главной, но не единственной мишенью румынизации. Идеалом румынизации было удаление из румынской экономики всех, кто не принадлежал к румынской этнической нации. Но, в отличие от евреев, все остальные этнические меньшинства, или большинство из них, были под покровительством «своих» государств. Немецкое и итальянское меньшинства были практически неприкосновенными. Венгры и болгары, чьи страны были союзницами Германии, находились в менее выгодном положении, но всё же им покровительствовали страны Оси. Даже этнические греки, сербы, хорваты, русские и другие национальности, «родины» которых воевали со странами Оси, не были столь уязвимыми, как евреи, поскольку правительство считало, что после войны эти страны, даже потерпев поражение, смогут сказать свое слово на международной арене. Практическое решение состояло в том, чтобы, открыто проводя румынизацию еврейского имущества и еврейских рабочих мест, одновременно тайно дискриминировать и выдавливать из всех сфер занятости представителей всех остальных этнических меньшинств с помощью административных инструкций и конфиденциальных приказов.

В одном из информационных докладов директора Департамента профессиональных организаций работников торговли и промышленности министерства национальной экономики от июля 1942 г. было высказано мнение, что, несмотря на то что после создания ГСРКИ миссия по осуществлению румынизации была передана от министерства национальной экономики новому учреждению, министерство не могло остаться в стороне от «исторической борьбы» за восстановление национальных прав румын[924]. Взяв за юридическую основу Закон № 125 от 24 февраля 1941 г., министерство выработало и утвердило 17 марта 1941 г. инструкции, согласно которым все заявления относительно создания новых коммерческих и промышленных предприятий, расширения или изменения сферы их деятельности, перемены местонахождения и т. д. со стороны румынских граждан еврейского, венгерского, русского, болгарского, армянского, турецкого, греческого и «югославского» этнического происхождения должны были отклоняться. Директор утверждал, что эта политика осуществлялась «основательно», и подробно описал, каким образом власти заставляли «инородных» владельцев предприятий подписывать соглашения об ассоциации с этническими румынами, а пересмотренные уставы предприятий не регистрировались до тех пор, пока этническим румынам не предоставлялись преимущественные права в управлении, владении и особенно в наследовании последних. В докладе утверждалось, что о происходящем в этой чувствительной сфере не было опубликовано ни одного документа, и рекомендовалось, чтобы секретность неукоснительно сохранялась и в дальнейшем. Директор заключил доклад утверждением, что таким образом министерство

неуклонно проводило румынизацию экономической жизни при сохранении необходимого экономического равновесия, спокойно и скромно, [министерство] не <…> ограничилось введением определенных процентов или категорий для иностранных [граждан], но даже ввело ограничения в отношении определенных категорий меньшинств[925].

Деятельность, которую директор назвал «спокойной и скромной», с бóльшим основанием можно бы назвать «подлой и бесстыдной», поскольку она предполагала постоянный и систематический обман как румынской публики, так и иностранных правительств. И действительно, в то время, когда составлялся этот доклад, министерство иностранных дел отрицало все обвинения со стороны иностранных дипломатических миссий, согласно которым румынские граждане соответствующего этнического происхождения подвергались систематической дискриминации при подаче заявлений на получение разрешений для осуществления различных видов экономической деятельности. Министерство отвечало, что подобная дискриминация существует, но только в отношении евреев, в то время как отношение румынского государства к остальным гражданам было равным, и закон не допускал против них никаких дискриминационных мер[926].

ГСРКИ двигался в том же направлении, хотя и медленнее, чем министерство экономики. Во исполнение рекомендации Национального банка Румынии отклонять все заявления со стороны иностранцев на выдачу разрешений на покупку акций ГСРКИ стал действовать соответствующим образом. ГСРКИ отклонял подобные заявления со стороны всех этнических венгров и болгар (хотя заявления немцев и итальянцев удовлетворялись) и дискриминировал граждан армянского происхождения, которые считались принадлежащими к враждебной нации[927]. Вскоре после назначения Т. Драгоша руководителем ГСРКИ субсекретариат стал собирать данные об этническом происхождении всех владельцев коммерческих и промышленных предприятий в стране (до тех пор ГСРКИ собирал данные только о гражданстве владельцев)[928]. В августе 1942 г. в отчете о своей деятельности Т. Драгош сослался на статистические данные об этническом происхождении владельцев коммерческих и промышленных предприятий страны. Эти данные, пояснил он, были «уже весьма полезны для действий, которые мы уже предпринимаем и которые намереваемся предпринять в будущем», но содержание которых еще нельзя было раскрыть[929].

Сбор этих данных закончился в августе 1943 г. Согласно этой статистике, общая стоимость коммерческих и промышленных предприятий Румынии на тот момент составляла 76 521557 414 леев, из которых 37 401565 462 лея, т. е. меньше половины, принадлежали этническим румынам[930]. Легко себе представить, какое разочарование должны были чувствовать румынские националисты при оглашении этих цифр, после трех лет диктаторского режима, объявившего тотальную румынизацию национальной экономики своим приоритетом, и это в чрезвычайно благоприятном, по их собственному признанию, международном климате. На тот момент цель была столь же далека, как и в момент провозглашения «очищения» главным приоритетом внутренней политики.

Попытки вывести румынизацию за рамки «еврейского вопроса» и распространить ее на всех румынских граждан иного этнического происхождения создали новую проблему для румынских политических руководителей: надо было установить критерии определения румынской этничности. Срочности проблеме добавляло то обстоятельство, что экспроприированное у евреев имущество (недвижимость в сельской местности и в городах, предприятия по переработке пищевых продуктов и деревообрабатывающей промышленности и др.) следовало передать в управление и собственность исключительно этнических румын[931]. И действительно, все участники публичных аукционов по распродаже этих имуществ были обязаны представить выданную местными властями справку об этническом происхождении. Парадокс же состоял в том, что ни органы, уполномоченные выдавать такие документы, ни критерии определения этничности не были законодательно определены[932].

Хотя министерство юстиции еще 20 марта 1941 г. докладывало, что разрабатывает законопроект, который должен был содержать ясные критерии румынской этничности, оно столкнулось с непреодолимыми препятствиями[933]. Изданная в 1941 г. брошюра Еуджена Димитрие Петита, советника Высшей апелляционной палаты в Бухаресте, возможно, причастного к редактированию данного законопроекта, озаглавленная «Этническое происхождение», дает ясное представление о том, с какого рода трудностями пришлось встретиться румынским юристам, занимавшимся данной проблемой. Е. Д. Петит начал с утверждения, что отныне этническое происхождение будет лейтмотивом румынского законодательства и что этничность была «физиологической реальностью». Однако вслед за тем он признал, что проблема, которая первоначально казалась ему очень простой, на деле оказалась очень сложной[934].