Во-первых, румыны не были «чистой расой», а скорее смесью даков, римлян и славян (в подтверждение этого тезиса Е. Д. Петит процитировал историка Константина К. Джуреску). Следовательно, «лицом румынского этнического происхождения является тот, в жилах которого течет смесь дако-римско-славянской крови, с преобладанием первых двух»[935]. Ввиду сказанного, индивид, один из родителей которого был этническим румыном, а другой, скажем, французом (как, похоже, обстояло дело с самим Е. Д. Петитом, если судить по его фамилии) или итальянцем, был этническим румыном, поскольку как французы, так и итальянцы были потомками римлян. Аналогичным образом лицо, рожденное от брака этнического славянина и этнического румына, было тоже румынского происхождения. Даже примесь татарской или греческой крови не лишала индивида статуса этнического румына, поскольку многие румынские бояре имели татарские или греческие корни, что не мешало им способствовать прогрессу румынской нации. Единственными румынскими гражданами иного этнического происхождения были те, у кого была примесь еврейской и венгерской крови. Но как можно было обнаружить подобную примесь? Фамилии не очень в этом помогали, поскольку многие румыны иного этнического происхождения сменили свои фамилии, а многие этнические румыны носили фамилии нерумынского звучания. Вдобавок систематическая запись актов гражданского состояния началась в Румынии лишь в 1865 г., что практически исключало возможность составления пространных генеалогий. Хотя Е. Д. Петит и пытался утверждать, что проблема всё же была разрешима, на практике он ограничивался рекомендацией, чтобы лицу, настаивавшему на своем румынском происхождении, предоставлялась возможность предъявить «все доказательства» такового, и чтобы одновременно прокуроры были обязаны «рассматривать все доносы» на лиц, подозревавшихся в подделке справок о румынской этнической принадлежности путем фальсификаций[936]. Очевидно, что такие рекомендации ни в малейшей мере не проясняли критериев этнического происхождения.

Примерно в то же время, когда румынские юристы обсуждали эти вопросы, румынские антропологи пришли к выводу, что в крови не содержится никакого ответа на вопрос о разнице между «этнической субстанцией» румын и их соседей. В частности, Александру Мануилэ, сын Сабина Мануилэ, впервые провел серологические исследования в Румынии, после того как освоил эту методологию в Женеве под руководством мировой знаменитости, антрополога Эжена Питтара, проводившего в начале ХХ в. расовые исследования в Румынии[937]. Открытия Александру Мануилэ глубоко разочаровали румынских евгеников и националистов, поскольку он пришел к выводу, что нет никакого различия между составом крови этнических румын и балканских соседей Румынии. Подобно всем остальным балканским народам, румыны происходили от пеласгов (догреческого населения полуострова), фракийцев и иллирийцев, примесь же римской крови в их жилах была незначительной. Александру Мануилэ заключил, что различия между румынами и их соседями были не биологическими, а культурными[938]. Эта точка зрения подверглась резкой критике со стороны правых интеллектуалов, издававших в 19411944 гг. журнал Geopolitica și geoistoria. «Как это так? – возмущенно вопрошал один из критиков, подписавшийся И. К. (вероятно, член издательского совета Ион Коня) у молодого исследователя, – духовно мы латиняне, а соматически балканцы? Тело остается неизменным, а дух (непрестанно) меняется через заимствование?»[939] Однако отвержение результатов исследований Александра Мануилэ не способствовало разрешению практических проблем определения и удостоверения этничности индивидов.

Вдобавок имелись и политические трудности. Когда Ион Антонеску понял, что Берлин может истолковать принятие закона об этничности румын как попытку лишить румынских граждан немецкого происхождения равенства перед законом, понизив их статус по сравнению с этническими румынами, он приказал приостановить работу над законопроектом. «Мне не нужно ссор с Берлином», – сказал он[940] [941]. Итак, выдача справок об этнической принадлежности осталась полностью на усмотрении функционеров нижнего звена, которые не руководствовались никакими юридическими нормами. В этих условиях произвол был неизбежен. Иногда простой недостаток вежливости мог стать дополнительным поводом к исключению какого-либо этнически «чуждого» лица из национальной экономики, как это случилось с владельцем магазина в Бухаресте греческого происхождения. Согласно докладу инспектора по румынизации от февраля 1942 г., он вел себя невежливо во время визита инспектора в свой магазин. В ответной резолюции Т. Драгош рекомендовал немедленное «удаление» данного лица из его сферы деятельности64]. Иными словами, Т. Драгош был согласен со своим инспектором и считал неуважительное отношение к государственному функционеру отягчающим обстоятельством изначального «правонарушения», состоявшего в том, что данное лицо занималось мелкой торговлей, не будучи при этом этническим румыном.

13.5. Румынизация в «образцовых провинциях»

В Бессарабии и Буковине румынизация протекала по отличному от остальной Румынии сценарию. Напомним, что до массовых убийств и депортаций евреев еще одно этническое меньшинство было эвакуировано из провинций, а именно этнические немцы. За два месяца до «репатриации», согласно германо-румынской конвенции (см. гл. 6), этнических немцев с юга Буковины осенью 1940 г., 93 500 этнических немцев из Бессарабии и 42 тыс. из северной части Буковины были «репатриированы» в Рейх, согласно специальному советско-германскому соглашению[942]. С эвакуацией этнических немцев и насильственным «выдворением» евреев, т. е. удалением двух самых динамичных и развитых с экономической точки зрения этнических групп, создалась – так, по крайней мере, считали власти – идеальная ситуация для румынизации местной экономики. В Бессарабии, например, процент этнических румын среди владельцев коммерческих предприятий и персонала возрос с 16 % в 1940 г. до 91,55 % в феврале 1942 г. Этот рост указывал на то, что к февралю 1942 г. из торговли и промышленности провинции были исключены не только немцы и евреи, но и большинство представителей других меньшинств: украинцы, русские, болгары и гагаузы, которые составляли, согласно переписи, проведенной Центральным институтом статистики в августе 1941 г., 31,3 % от общей численности населения провинции[943]. Однако губернаторство было всё же недовольно таким чрезвычайным «прогрессом» и добивалось полного устранения румынских граждан иной национальности[944].

В 1942 г. губернаторство инициировало законодательство, долженствовавшее открыто запретить деятельность румынских граждан иного этнического происхождения в торговле и промышленности провинций. Хотя этот законопроект был поддержан министерством труда, он так и не был принят правительством[945]. Но даже при отсутствии законодательной базы власти провинций продолжали двигаться к цели полной румынизации, используя административные распоряжения и устные приказы. Среди первых мер генерала К. Войкулеску после его назначения на должность губернатора было издание распоряжения № 9, по которому все лицензии на деятельность в сферах торговли и промышленности, выданные до 28 июня 1940 г., объявлялись недействительными. Вскоре губернатор аннулировал все лицензии, выданные до 31 декабря 1941 г., и началась выдача новых лицензий. На каждом из этих этапов румынские граждане иной национальности подвергались дискриминации, даже если в опубликованных регламентах румынское этническое происхождение не указывалось как условие для получения лицензий[946]. В результате неустанных усилий бессарабской администрации к августу