Понимая, что война на три фронта (Запад, Персия, Север) разорительна для государства и очень опасна, св. Маврикий согласился на это требование. Тогда хан попросил подарить ему индийского слона – царь удовлетворил и эту прихоть варвара. Затем в качестве подарка была испрошена кровать из золота, но когда византийцы прислали ее аварам, хан вернул дар обратно. Наконец, Аварский хан потребовал добавить к 100 тысячам монет еще 20 тысяч – и тогда св. Маврикий ответил категоричным отказом[550].

Неудивительно, что летом этого же года авары вторглись на римские земли и захватили города Сингидон, Виминакий и Августы, перешли Балканы и там организовали свою стоянку. Римские послы – сенатор Ельпидий и оруженосец царя Коменциол выехали к аварам, чтобы уладить дело миром, но хан, желая запугать римлян, грозился взять со дня на день столицу Империи и разметать Длинные стены. Храброго Коменциола, имевшего неаккуратность дерзко возразить хану, тотчас бросили в темницу и хотели казнить; только благодаря заступничеству советников хана жизнь посла была спасена. Все же в этом году авары больше военных действий не вели и удалились в свои родные степи[551].

Опасаясь нового нашествия, в 584 г. император опять направил Ельпидия послом к аварам, и дело закончилось миром, хотя и скоротечным. Уже вскоре славяне, подстрекаемые Аварским ханом, огромными отрядами вторглись во Фракию, но на реке Ергинии были разбиты римским войском под командованием Коменциола, за что тот был возвышен царем до должности магистра армии. Но пока римляне очищали окрестности от славянских разбойников, авары сами вторглись за Дунай, разграбили Мезию и Скифию; пострадал целый ряд приграничных крепостей.

Надеясь на Коменциола, император направил того отражать аваров, придав ему армию в количестве 10 тысяч легионеров. Но операция византийцев была неудачной. В начале кампании один из римских отрядов попал в засаду и был разгромлен. Когда же Коменциол собрал оставшиеся силы в один кулак и решил ночью внезапно напасть на стоянку аваров, случился эпизод, после которого победа окончательно выскользнула из его рук.

Во время ночного перехода с одной лошади упал вьюк, и товарищи погонщика стали звать его обратно: «Вернись, вернись!» Крик этот волной пошел по войску, и все вдруг решили, что армия подверглась нападению аваров и нужно отступать. Началась паника и всеобщее бегство, с которым Коменциол справиться уже не смог. Но и авары, подумав спросонья, будто на них напали, также сочли за благо немедленно сняться со стоянки и отойти подальше[552].

Однако, в отличие от деморализованных римлян, варвары быстро пришли в себя и продолжили поход. Хотя города Диоклетианополь, Филиппополь, Адрианополь и Берое храброй защитой отстояли себя, авары подошли к самому Константинополю, что вызвало панику в столице и гневное недовольство населения императором. Используя едва ли не последний шанс, св. Маврикий передал командование войсками полководцу Иоанну Местакону («Усатый») и Лангобардскому герцогу Дроктульфу (или Дроктону), которые в блестящем стиле разгромили аваров. Те ушли и несколько лет не осмеливались вторгаться на территорию Римской империи[553].

В 584 г. император отозвал Иоанна Местакона из армии и заменил его своим зятем Филиппиком, слывшим умелым и опытным военачальником. Прибыв на театр военных действий, Филиппик в первую очередь занялся усилением оборонительного сооружения Монокарта, начатого еще при императоре Тиверии, и расположенного очень удачно со стратегической точки зрения в предгорьях хребта Айсума. После окончания строительных работ полководец переименовал сооружение в честь умершего царя, дав ему имя Тивериополь. Уже осенью этого же года Филиппик совершил удачный набег на персидские земли двумя отрядами.

В 585 г. он повторил набег, и вновь не без успеха, но, к сожалению, тяжело заболел и, оставив армию на ипостратега гунна Апсиха, срочно уехал лечиться[554]. За время его отсутствия персы попытались взять штурмом Тивериополь, но безуспешно. Все же сумели захватить и разграбили знаменитый монастырь Св. Иоанна, расположенный неподалеку.

Ранней весной следующего, 586 г. Филиппик прибыл в город Амиду, где был объявлен общий сбор воинских сил, выступающих в Персию. Сюда же приехал Мебод, командир персидской крепости Нисибины, надеявшийся договориться миром. Но его предложения, конкретные условия которых до нас не сохранились, были отвергнуты императором св. Маврикием, когда их ему передал Филиппик. Последовавший затем поход сложился счастливо для римлян. Неподалеку от крепости Дара, на равнинах Солах, войска встретились для битвы. Перед началом сражения Филиппик приказал пронести перед рядами своей армии образ Нерукотворного Спаса, и в результате упорной битвы византийцы наголову разбили персов. После этого победоносные отряды Филиппика вступили в город Арзанену, население которой было беспощадно уведено в плен, а город – разграблен.

На этом везение римлян закончилось. Они еще попытались захватить крепость Хломар, находящуюся неподалеку от Афума, но один из отрядов, находившихся под командованием стратега Ираклия, попал в трудное положение. Филиппик пошел на выручку старому другу, срочно подняв войско по тревоге. Этот марш вызвал ропот в армии римского военачальника, который вынужден был на виду наступавших персов бросить весь обоз и с большим трудом отступать к Анфуму[555].

Разочаровавшись и потеряв интерес к персидской войне, Филиппик в следующем году фактически лишь номинально возглавлял византийскую армию, предоставив своим подчиненным возможность самостоятельно проявить себя. Хотя не невероятно и то объяснение, что, зная о грядущем уменьшении расходов на армию, не желая подвергать себя опасности и неудовольствию со стороны императора, Филиппик сознательно делал все, чтобы тот сам отозвал его в Константинополь. В пользу этого предположения свидетельствует тот факт, что, симпатизируя Ираклию, он тайно написал тому послание, в котором советовал немедленно под благовидным предлогом сдать армию дуксу Константины Нарзесу, а самому уехать на родину в Армению. Ираклий воспользовался добрым советом, но, конечно, быстрая смена двух командующих негативно повлияла на римскую армию, где начались брожения[556].

Вместо не лишенного хитрости Филиппика император направил главнокомандующим восточной армией полководца Приска, который прибыл весной следующего года в Антиохию и назначил местом сбора войск город Монокарт. В Эдессе он соединился с дуксом Дамаска Германом, который поспешил выехать навстречу войску, дабы организовать достойную встречу новому военачальнику. Надеясь на перемены к лучшему, солдаты вышли встречать полководца за 3 км от лагеря, но Приск, совершенно не прочувствовав обстановку, вопреки старой традиции не сошел с коня и проигнорировал легионеров. Этот инцидент усилил раздражение солдат, и, как в таких случаях нередко бывает, скорые надежды быстро сменились тяжелыми слухами, будто Приск привез приказ о сокращении солдатского жалованья. Наступивший день Святой Пасхи несколько отсрочил бунт в армии. Но уже через несколько дней ни Эдесский епископ, срочно вызванный Приском в лагерь, ни обносимый между палаток образ Нерукотворного Спаса не смогли умиротворить легионеров. Дошло до того, что солдаты стали бросать камни в саму икону. Приск вскочил на первого попавшегося коня и постыдным бегством спас свою жизнь, за ним последовали многие полевые командиры среднего звена.