существовали живые тени, о чем еще можно было говорить?

Нужное им тело обнаружилось в четвертом морге, провонявшем формальдегидом и испарениями. Они стояли в слабом оранжевом свете газового рожка, пока ночной дежурный, вытирая руки о фартук, пытался понять, что у них за дело.

– Которого выловили из Темзы? – нахмурился мужчина, закрывая собою проход в маленькое обшарпанное помещение с приоткрытой дверью, ведущей, по всей видимости, к никому не нужным трупам. – Мы не принимаем зевак, да и газетчиков тоже. Это респектабельное заведение.

Элис протянула свои документы:

– Я частный детектив, вот выданная Скотленд-Ярдом лицензия. Меня попросили осмотреть тело. В неофициальном порядке и все такое. Это не займет много времени.

Дежурный патологоанатом как раз работал над трупом мужчины с длинными черными усами, похожими на его собственные. Из рук несчастного торчали трубки. Одна сторона его лица была изуродована чем-то черным, и Элис не стала приглядываться.

– Зрелище не для чувствительных дам, – предупредил мужчина, поглядывая на миссис Харрогейт.

– Не беспокойтесь, – сухо сказала Элис. – Это наименее чувствительная из всех известных мне дам.

Та промолчала, но с достоинством сжала губы.

Через мгновение дежурный пожал плечами:

– Как вам угодно. Но только ненадолго. Работа сама себя не сделает.

Он провел их вниз по лестнице в длинный подвал, одна из стен которого полностью состояла из маленьких дверок, зажег фонарь и прошел во второе помещение, поменьше первого. Здесь на стальном столе стоял таз, похожий на таз для умывания. Он был наполнен странной густой смесью, в которой что-то плавало.

– Ну идите, смотрите, – сказал патологоанатом, вешая фонарь на вделанное в балку железное кольцо.

Содержимое таза вовсе не походило на труп. В нос бил резкий запах аммиака и спирта с примесью чего-то сладковатого, тошнотворного, вроде гниющей растительности. Среди беспорядочных кусков плоти Элис различила локоть, предплечье и скрюченную кисть, а также ступню с торчащей костью и лицо с вырванными глазами.

– По краям следы, как будто его жевали, – сказал патологоанатом.

Медленно, но уверенно показывая пальцами, он пояснил:

– Здесь и здесь. Кто бы это ни сделал, это был не человек.

Тут, словно возникнув из ниоткуда, на стол бесшумно вскочил кейрасс и уперся лапами о край таза.

– Матерь божья, что он тут делает? А ну убирайся!

Мужчина схватил тряпку и с размаху шлепнул ею кейрасса, но кот уже исчез в мерцающей темноте: выскочил в дверь и пробежал по длинному коридору, потом по лестнице и был таков. Элис и миссис Харрогейт переглянулись; вдова кивнула.

Он взял след.

Когда они вновь вышли в зловоние Лаймхауса, кейрасс явно проявлял нетерпение. Он быстро вел их по хитросплетению тенистых переулков, по дворам и через арки, пока они не пришли к затопленному пирсу, на котором в темноте сидели несколько фигур с удочками. Элис подняла фонарь повыше, чтобы оглядеться. Кейрасс расхаживал взад-вперед, высоко подняв хвост и навострив уши.

– Должно быть, здесь выловили останки, – пробормотала миссис Харрогейт.

– Или это место, где этот ублюдок вошел в воду, – добавила Элис.

Чуть погодя кейрасс понесся прочь от реки, петляя сквозь мрак и туман, пробираясь между ног прохожих, не обращая внимания на грязь, лошадей и грохот большой улицы. Элис с трудом поспевала за ним. Опустившийся туман ощущался горьким и оставлял во рту резкий привкус, напоминавший об отравляющих воздух огромных печах для обжига.

Желтый туман сгустился, а затем, словно колышущийся занавес, на мгновение расступился, и Элис заметила фигуру, будто тень проскочившую мимо столба и скользнувшую за угол здания, – человека на полусогнутых ногах, в длинном черном пальто и в шляпе-котелке. Но даже на таком расстоянии, в темноте, она разглядела неестественную белизну его шеи, торчащие из рукавов длинные острые пальцы и поняла, что это тот, кого они ищут.

Кейрасс уже пересек площадь и входил в так называемый Воровской переулок – ему дали такое прозвище за скрытые проходы и внезапные повороты, – кривой и узкий, усеянный лежавшими прямо на земле, раскинув ноги и руки, нищими. Элис прикрыла фонарь и осторожно зашагала через тела. Половина оборванцев были детьми, многие оказались босыми. Кейрасс скользил в тумане, появлялся и вновь исчезал.

В грязных засаленных стеклах верхних окон тускло отражался туман. Все они были зарешечены. Элис наполняла решимость.

Переулок раздвоился, и она свернула налево, вслед за кейрассом, Маргарет тихо последовала за ними. Под ногами чавкали лужицы слизи. Откуда-то доносился звук капающей воды. Вдруг Элис чуть не споткнулась о замершего кота. До ее носа донесся запах протекавшей неподалеку реки. Переулок закончился тупиком. Миссис Харрогейт казалась призраком с затянутыми пеленой глазами.

Но вот из тумана перед ними выросла бледная фигура с Хай-стрит, тот самый лич. Он стоял, уперев в бока худые руки, сняв шляпу и склонив безволосую голову, словно прислушивался к чему-то. На мгновение Элис испугалась, что он их увидел. Но потом лич повернулся, огляделся по сторонам, словно желая убедиться, что его не заметили, и в этот момент туман поредел, дав ей возможность рассмотреть его. Элис замерла. Рыжие усы исчезли, волосы сильно поредели, но все же она узнала это лицо.

Это был Фрэнк Коултон.

Стоявшая рядом миссис Харрогейт задохнулась от неожиданности.

– О боже, – прошептала она.

И тут существо, которое когда-то было Фрэнком Коултоном, снова нахлобучило на голову шляпу-котелок, ловко, подобно пауку, вскарабкалось по стене, легко спрыгнуло на другую сторону и исчезло.

Лицо Элис побледнело от потрясения.

– Это был он. Коултон. Я думала, что он умер…

Она гневно повернулась к миссис Харрогейт:

– Вы же сказали, что он умер!

Но пожилая женщина только покачала головой, ничего не говоря в ответ.

Тут между ног Элис, словно струйка дыма, проскочил кейрасс. Он с невероятной скоростью взбежал по высокой стене и замер наверху, выгнув спину и подняв хвост. Элис осмотрелась в поисках того, что помогло бы им преодолеть стену. Неподалеку в переулке стояла повозка с прислоненной к ней лестницей. Элис подтащила ее к нужному месту.

«Лич».

Лестница не совсем доставала до верха.

«Коултон – лич».

Она сплюнула на землю, потерла ладони и оскалилась, стараясь не предаваться ужасным мыслям, а потом, решительно откинув за спину плащ из непромокаемой ткани, сжала в зубах ручку фонаря и принялась подниматься сквозь казавшийся живым туман.

26. Дом со множеством дверей

Когда ребята подплыли к берегу, на пирсе их ожидал человек в черном плаще. На волнах поблескивали отражения фонаря. Все молчали; тишину прерывали лишь плеск весел и скрип лодки. Мужчина поднял фонарь, и друзья увидели, что это слуга доктора Бергаста, мрачный, с каменным лицом. Он медленно осветил лицо каждого из них.

Он задержал фонарь возле Чарли и Марлоу.

– Вы двое, – сказал он голосом, глухим, как звук большого барабана. – Доктор Бергаст желает вас видеть. Немедленно.

Он не упрекнул их за то, что они покинули Карндейл ночью, что было явным нарушением правил. И все же его недовольство было очевидно.

– Вот черт. – Чарли почувствовал у своего уха дыхание Рибс.

Комако выглядела пристыженной. Чарли понимал, что позже она будет обвинять в том, что они решили пробраться на остров, всех остальных, но ведь это была и ее идея тоже. Он вспомнил, как, когда они остались одни, она сказала: «Я ведь все понимаю…», «По-настоящему безопасно не бывает нигде…». Вдруг он понял, что ее лицо отражает не стыд, а кое-что другое. Страх.

Он протянул руку, чтобы поддержать выходящего из лодки Марлоу. Но Рибс еще не закончила.

– Не верь всему, что он тебе скажет, – прошептала Рибс. – Старый Бергаст, я имею в виду.

– Да я ведь даже не знаю, что нас ожидает, – пробормотал Чарли.

– Шустрее! – рявкнул слуга.

Прохладные пальцы девушки коснулись его запястья.

– Только будь осторожен, Чарли Овид.

Чарли вылез из покачивающейся на волнах лодки и, взяв за руку Марлоу, последовал за слугой доктора в темноту.

Комако смотрела, как они исчезают в ночи. Затем оставшиеся медленно пошли к особняку в сопровождении великана Оскара, Лимениона. Все молчали. В этой темной тишине Комако было не по себе. Находясь в плену корней глифика, она кое-что увидела – точнее, ей словно показали изображение, осмыслить которое было нелегко.

Вернувшись в Карндейл, они пробрались в свое излюбленное убежище в дальнем конце пустого коридора, под выходившим на восточное крыло большим окном. В кабинете Бергаста горел свет.

– Я что-то видела, – сказала она и, подняв голову, посмотрела на Оскара с Лименионом и Рибс, материализовавшуюся во мраке. – На острове. Глифик мне