НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

Тау и Джабари догнали армию во время полуденного привала. Пробираясь вдоль лагеря, Джабари в своем капюшоне выглядел мрачным и задумчивым. Раньше Тау не задумывался, почему Малый Вельможа стал таким нелюдимым, но теперь он заметил, что все окружающие пялились на его шрамы.

Сначала Тау подумал, что рассматривают его, их чемпиона, такого же Меньшего, как они, да еще и с голым торсом. Но довольно быстро он понял, что ошибся. Все смотрели на Джабари, пытаясь заглянуть ему под капюшон, поглазеть на человека, чья плоть, казалось, вся была изуродована ожогами драконьего огня.

Желая защитить друга, Тау обратился к нескольким солдатам, которые глазели особенно нагло.

– Вам что, заняться нечем, Ихагу? – спросил Тау, и те, застигнутые врасплох, поклонились и извинились.

Джабари положил ладонь на запястье Тау и покачал головой.

– Почему бы мне было не сказать им? – спросил Тау. – Они не имеют права на тебя так пялиться. Ты же спас им жизнь, пожертвовав собой.

Джабари снова покачал головой и подтянул капюшон, прикрывая обожженное лицо.

– Ладно, как хочешь, но глазеть они не должны, – сказал Тау. – Идем, поедим и отыщем остальных.

Но такой возможности им не выпало. Нья подъехала к ним на лошади, так близко, что заставила их отпрянуть, и сразу накинулась на Тау:

– Как вы смеете! Где вы были? Когда мы пришли за вами утром, вас не было. И мечи забрали с собой… – Казалось, что Джабари она заметила только теперь. – Вы не можете так поступать, тем более после всех предательств, с которыми королеве пришлось столкнуться. Ей и так слишком тяжело, чтобы приходилось беспокоиться еще и о преданности тех, кому она доверилась.

Тау озадачило то, с какой легкостью Нья его обвинила.

– Она в порядке?

– Я бы не позволила ей еще больше тревожиться о том, куда вы делись. Садитесь на лошадь, мы едем к ней.

– Я без рубашки, – сказал Тау.

– Садитесь на лошадь.

Тау взглянул на Джабари, ища поддержки, но Малый Вельможа сделал вид, что вообще их не слушает.

– Увидимся, – сказал ему Тау, поднял руку и обхватил запястье Ньи, чтобы она помогла ему оседлать лошадь.

– От вас пахнет гнилым луком, – сказала она, дернув поводья и пустив лошадь в галоп.

Тау хотел возразить, но, принюхавшись, обнаружил, что согласен с визирем.

– Визирь, вы не можете всерьез хотеть, чтобы королева увидела меня таким.

Нья направила лошадь к центру лагеря, где стоял большой шатер Циоры.

– Ваше исчезновение ее потрясло. Я хочу, чтобы она знала, что вы еще здесь.

Тау понятия не имел, почему его утреннее отсутствие вызвало такой переполох, но больше беспокоился из-за своего запаха и вида, чем из-за переживаний королевы. Он спешился, изо всех сил стараясь не нагружать сильнее необходимого раненую ногу. Нья, несмотря на возраст, без труда спрыгнула с лошади.

Они прошли мимо королевских стражников, и он заметил перед шатром Асет и Рамию. Они ели тушеное мясо из мисок и выглядели скромно, как настоящие служанки.

– Асет, Рамия, – поприветствовал Тау.

– Чемпион, – отозвались они одновременно, хотя Асет, увидев его, вздернула бровь.

– Заходим, – сказала Нья, и они вошли в шатер.

Королева расхаживала по палатке спиной к пологу, но, услышав, что кто-то вошел, взволнованно обернулась.

– Вы нашли его?.. О, чемпион, – королева моргнула, увидев Тау, – Соларин!

Тау поклонился, и, вопреки неловкости, решил вести себя так, будто в том, чтобы предстать перед королевой омехи без рубашки, не было ничего необычного.

– Королева Циора, примите мои извинения. Я не собирался отлучаться… Я… Мы с Джабари…

– Нет, не извиняйтесь. Вы оба многое пережили. Я понимаю, что вам потребовалось время, чтобы… – Она осеклась, вновь обратив внимание на его вид. – Но… вы в порядке?

– Э-э…

– Простите, не нужно отвечать. Скорбь это личное, индивидуальное. Мы слышали об этом не раз, но сами поняли лишь когда к Богине отправились наши мать с отцом.

Нья поклонилась и шагнула к выходу.

– Моя королева, вы позволите? Вы знаете, как некоторые сезоны на меня действуют, и кажется, мне следует прочистить нос.

Тау уловил отблеск веселья в глазах Циоры, и ему было приятно видеть, как он вытесняет часть тревог и волнений, которые всех их одолевали.

– Свежий воздух поможет, визирь? – спросила королева.

– Надеюсь! Но боюсь, найти достаточно свежий будет непросто, – ответила Нья и вышла.

– Моя королева, прошу прощения за мой внешний вид, – сказал Тау, чувствуя, что краснеет. – Меня вызвали из палатки поздно ночью, и я не успел привести себя в порядок, прежде чем встретиться с вами. Если бы я смог вернуться в свою… э-э… я только сейчас понял, что не знаю, где моя палатка.

– Она, со всеми вашими вещами, – здесь, совсем рядом с моей.

Циора говорила спокойно, но Тау видел, что она ведет себя так же, как его противники в схватках на мечах. Она старалась не сводить глаз с его лица, хотя на самом деле ей хотелось видеть иное. Так делали мечники, когда притворялись, будто целятся тебе в голову, а сами хотели ударить в грудь. Она смотрела ему в глаза, но ее взгляд то и дело соскальзывал ниже. Наверное, ей просто не верилось, что он явился таким грязным.

– Спасибо, моя королева.

– Прошу прощения? – спросила она, вновь подняв глаза.

– За то, что позаботились о моей палатке и вещах.

– Да, разумеется.

– Тогда могу я?..

– Что?

– Одеться.

– Одеться? Да, разумеется, с чего бы нам быть против? – Она сделала паузу, пытаясь подобрать слова. – Мы имеем в виду, что хотим, чтобы ты оделся, если ты сам этого хочешь.

Тау чувствовал себя так, словно вывалялся в лошадином навозе, а потом еще и обмазался им сверху. Поэтому ему не терпелось уйти. Он поклонился и уже собирался выйти, но увидел демона.

Королева заметила в нем перемену, и ее лицо вытянулось.

– Мы вели себя неподобающе, причем в самое ужасное время, – сказала она. – Теперь наш черед просить прощения.

– Нет, – сказал Тау. – Дело не в вас, а во мне.

– Ох, это ложь во спасение…

Тау ее не слушал. Он был слишком обеспокоен тем, что ему не удавалось прогнать видение. Как он ни старался, демон не исчезал, притаившись в углу за спиной Циоры.

– Прошлой ночью, – начал он и осекся, – я… королева Циора, боюсь, я не в своем уме.

Она опустила глаза.

– Это из-за нас, – сказала она. – Мы знаем, чего Богиня хочет от нас, но мы торопим события, требуя