Ближе всех к входу сидел седой чистокровный Ихаше, который, хотя и был свежевыбрит, обладал тем типом лица, на котором, казалось, никогда не бывало щетины. Рядом с ним сидел Удуак, и Тау догадался, что Хадит назначил здоровяка командовать воинами Айима на время его восстановления. За Удуаком сидел Келлан, который возглавлял Индлову, а за ним – Танди, Нья и королева.

– Разве ты не должен отдыхать? – спросила Циора, подавшись ему навстречу.

Тау инстинктивно начал кланяться, но остановился, когда почувствовал, как натянулись швы.

– Моя королева, – поприветствовал он, морщась от боли в боку.

– Разве он не должен отдыхать, жрица? – спросила Циора у Хафсы.

Хафса сверкнула глазами на Имани, и хотя его мать больше не могла видеть, Тау был готов поклясться, что она знала, куда смотрит жрица.

– От меня потребовали, чтобы он присутствовал здесь, – сказала Хафса, кланяясь.

– Я в порядке, – ответил Тау, обращаясь главным образом к Циоре, и, прихрамывая, направился к незанятой подушке справа от нее и опустился на пол. – Пара царапин, не больше.

– Пара царапин! – воскликнула Хафса. – Там все гораздо серьезнее, чем… – Жрица словно вспомнила, где находится. – Ваши раны не угрожают жизни, это я гарантирую, но как они могут зажить, если вы не будете отдыхать? Вы так стремитесь вернуться в бой, но ваше тело отнюдь не в лучшем состоянии.

– Пожалуй, жрица права, – сказала Нья, сидевшая слева от королевы. – Королева Циора… мы же решили, что возможно, будет лучше, если чемпион не…

Тау не мог допустить, чтобы Нья позволила королеве усомниться, но ему не хотелось возражать ей напрямую. Поэтому он обратился к Хафсе:

– Жрица, если воин идет в бой только в лучшей форме, то он делает это ради удовольствия, но не из принципа, – сказал он. – То, за что стоит сражаться, погибнет во тьме, если мы будем защищать это лишь при свете солнца.

Он не сводил взгляда с Хафсы, намеренно не глядя на Циору, но заметил, что его мать кивнула.

– Я… это красивые слова, и на первый взгляд они звучат правдиво, – отозвалась Хафса, – но я всю жизнь убеждаюсь в том, что те, кто отстаивает моральную необходимость войны, гораздо лучше умеет лишать жизни, чем спасать ее. Разве мало людей погибнет в предстоящей битве? Какое значение может иметь один человек?

– В определенных случаях – решающее.

– Королева Циора, – вмешалась Нья, – у нас тут пациент спорит со жрицей, и я не уверена, что они самостоятельно придут к согласию. Что вы на это скажете?

Но Хафса еще не закончила, и, покосившись на мать Тау, спросила чемпиона:

– Как высоко человек должен думать о себе, чтобы верить в то, что он способен сыграть решающую роль в многотысячной битве?

– Вы во мне ошибаетесь, жрица, – сказал Тау. – Я не считаю, что имею решающее значение, я имею только то значение, которое могу контролировать. Поэтому я буду сражаться, раз уж это единственный принципиальный выбор, который я могу совершить, и делать что-либо меньшее – для меня равнозначно признанию поражения. Причем поражения заслуженного.

Удуак хмыкнул, и Тау краешком глаза увидел, что Циора кивнула.

– Спасибо, жрица, за все, – сказала королева. – Мы благодарны вам за усилия, но чемпиону и остальным членам военного совета необходимо вернуться к обсуждению.

Хафса хотела было возразить, но лишь поклонилась королеве и повернулась к выходу.

– Жрица Экин, будьте любезны, заберите с собою Имани, – попросила Нья медоточивым голосом.

– Прошу вас, жрица, – сказала мать Тау. – Визирь говорит именем королевской власти, а подняться до подобной высоты возможно лишь благодаря собственной мудрости и дальновидности. Я устала, но отчего-то поняла это только сейчас. – И хотя слепые глазницы Имани были перевязаны, она безошибочно повернулась к Нье. – Визирь, я могу лишь мечтать о том, чтобы стать хоть немного похожей на вас.

Тау поежился от тона своей матери и от того, как прищурилась Нья, но визирь не успела ответить. Имани взяла жрицу за руку, и Хафса вывела ее из шатра.

– Что ж, уладив эти разногласия, вернемся к обсуждению? – спросил Хадит, вызвав легкую улыбку у Циоры. – Однако прошу прощения за свою неучтивость, – сказал он, указывая рукой на Ихаше с грубым лицом, который сидел рядом с ним. – Тау, это Инколели Ванджала. Незадолго до того, как вы с королевой вернулись в Цитадель-город, собрав оставшуюся часть нашей армии, Ванджала прибыл из Джирзы с крылом Ихагу, чтобы сражаться за свою королеву. И будучи неподкупным даже после столь щедрого пополнения, я могу искренне заявить, что мне посчастливилось познакомиться с ним еще в прошлом сезоне, и я считаю его добросовестным, блестящим и надежным командиром. Поэтому я поставил его во главу наших Ихаше и Ихагу.

Тау склонил голову.

– Приятно познакомиться, Инколели Ванджала.

– Для меня это честь, чемпион.

По выговору Ванджалы можно было мгновенно узнать в нем Меньшего северного происхождения. Он тяжело ворочал языком, словно выталкивая слова из горла.

– Все познакомились? Можем продолжать? – спросила Нья, оглядывая присутствующих. – Хорошо. Мы должны решить, что делать дальше, поскольку я не получила вестей от тех, кто остался в Пальме. Увещевающие Теневого Совета всегда строго придерживались расписания, но последние две встречи пропустили.

– Вы считаете, их раскрыли? – спросил Хадит.

Нья сжала руки, покусала губы и ответила:

– Я не могу сказать с уверенностью, что это значит.

– Пока мы не узнаем больше, нам следует верить, что они все же смогут открыть ворота, – сказал Хадит. – Нам следует придерживаться плана наступления. – Он взглянул на Тау. – Наша армия вышла из Цитадель-города и идет на Пальм. Если мы хотим ее догнать, нам пора выдвигаться. Но есть еще один вопрос, который требует обсуждения.

– Конюшни? – спросила королева.

– Конюшни, – подтвердила Нья. – Гранд-генерал Бухари рассказал нам, что там произошло, – сказала она, обращаясь к Тау.

– Правда? – удивился Тау. – Странно, когда он услышал об этом впервые, он не счел, что история достойна пересказа.

– Тау, ты сказал мне, что демон напал на тебя в конюшне, – сказал Хадит.

– Потому что оно так и было.

– Ну, да, теперь я тебе верю, хотя меня это и не радует.

– Боюсь, зона Ананти пошла трещинами, и эти трещины начались с вас, чемпион. – Нья перевела взгляд на королеву.

Хотя визирь могла выступать в роли Ка-Эйд, Тау знал Нью достаточно долго, чтобы сомневаться в ее религиозности. Она пыталась убедить королеву на что-то согласиться.

– Чего вы добиваетесь, визирь? – спросил он.

– Айим должен приостановить обучение в темном мире до тех пор, пока мы не получим больше информации о том, что происходит.

– Нет, – возразил Тау. – Мы уже доказали, на что способны в Исихого,