– Как повезет. Господин маршал, вас хочет видеть Фурис, и еще отец Ипполит привел какого-то монаха.

– Сперва клириков, с Фурисом я и пообедать могу. Не знаешь, что у него?

– Всякая мелочь, но без вашей подписи он умрет.

– Подпись будет на десерт, давай святого отца.

Отец Ипполит упорно постился, но румянца на его щеках не убавлялось, зато непонятный монах, казалось, спрыгнул с благочестивой фрески. Среднего роста, худенький, белокурый, он скромно перебирал четки, а взгляд, очень неглупый, поднял, лишь когда его назвали по имени.

– Это брат Пьетро, послушник ордена Милосердия, – отец Ипполит представлял спутника с явным удовольствием. – Очень надеюсь, что он останется с нами. Брат – опытный путешественник и обладает приличными познаниями в медицине.

– Последнее уж точно не помешает, – Карло с некоторым сомнением взглянул на скромника, – только корпус собирается воевать.

– Я знаю об этом, – подал голос белокурый смиренник. – Мне приходилось обрабатывать раны. В последний раз совсем недавно.

– Где? – полюбопытствовал почти согласившийся маршал.

– После схватки со странного вида разбойниками, напавшими на влиятельных особ, что следовали к святому Гидеону.

– Что-что?! – подался вперед Капрас. – Так вы были с губернаторами?

Оказалось, нет. Благочестивый брат возвращался из Талига, куда его занесло вместе с эсператистским кардиналом, впоследствии погибшим от рук мятежников. Брат Пьетро, уже зная о судьбе Агариса, пристал к казарскому послу, рассчитывая через Кагету добраться до Паоны, но, услышав, что там творится, передумал.

– Господин маршал, – негромко объяснил он, – я видел достаточно, чтобы понять: пришла беда, и беда эта не знает границ. Олларийские мародеры неотличимы от гайифских, а жестокость, которой они упиваются, вопиет о кознях Врага. Я слишком слаб духом, чтобы идти на пир нечестивых и обличить их, но я хочу быть полезен.

– Брат Пьетро лично известен епископу Мирикийскому, – быстро сказал отец Ипполит, – преосвященный сожалеет о судьбе Левия Талигойского, но рад, что в это тяжелое время благочестивый брат Пьетро будет с нами.

– И отлично, – поддержал епископа Капрас, которому послушник-путешественник решительно нравился. – Одного священника нам в самом деле маловато, а уж лекарь и вовсе на вес золота… Разрубленный зм… То есть выходит, в Олларии был мятеж?! Его подавили?

– Насколько мне известно, пока нет. Власти предоставили бунтовщиков их грехам и зиме. Мы проезжали мимо двух талигойских армий. Господин посол знает воинское дело, я могу лишь повторить его слова.

– Так повторите.

– Ближайшая к Кольцу Эрнани армия вряд ли двинется к Олларии, – начал брат Пьетро, – однако маршал Дьегаррон, если я правильно запомнил это необычное имя, готовится к выступлению. Господин Бурраз-ло-Ваухсар полагает, что если талигойцы захотят обойти укрепления Левкры и выберут путь через Кагету, их пропустят, ведь казар Баата состоит в тесной дружбе с герцогом Алва.

К обеду Луиза оделась очень тщательно и очень скромно: олларианский траур и собственные косы. Покойный Эйвон пришел бы в восторг, а покойная же Мирабелла смогла бы придраться разве что к цвету, и то лишь по-эсператистски. В Надоре все было так просто – и люди, и чувства, и цели… Госпожа Арамона накинула алатскую шаль, заручившись тем самым незримой поддержкой дома Савиньяк, и проследовала хорошо протопленной анфиладой в изящную столовую. Стол уже накрыли, однако хозяйка вышивала у окна в полном одиночестве. Это сошло бы за удачу, будь новоявленная графиня Ариго нужна Луизе хоть для чего-нибудь. Увы… Госпоже Арамона в Альт-Вельдере нравилось, но в присутствии Ирэны женщина чувствовала себя будто трактирная кошка в церкви – ни крысу поймать, ни рыбку спереть, ни об ноги потереться.

– Баронесса Вейзель еще не спускалась, – хозяйка отложила пяльцы. – Брат упоминал, что вы любите вышивать?

– Терпеть не могу. – А если зайти с откровенности? – Но дуэнья должна вышивать безвкусные розы, а я была дуэньей. Неужели герцог Придд обратил внимание на мои занятия?

– Брата тревожило окружение ее величества.

– Мне казалось… – Луиза, вспомнив уроки Катарины, потупила глаза, – казалось… что он влюблен. Хризантемы, визиты…

– Хризантемы любила наша мать, ее величество это помнила. Как и то, что она может рассчитывать на нового герцога Придда, но вашу верность я объяснить не могу. Как и ваше появление в Альт-Вельдере. Здесь больше нет ни тайн, ни беды. Или граф Савиньяк полагает иначе?

– Графиня. Она очень дружна с сыном, и не только с ним. – Дочь супрема умела спрашивать, но о Фриде и ее маменьке Приддам знать незачем. – Граф Ариго написал о своей женитьбе…

За иголку, в которую немедленно нужно вдеть нитку, Луиза бы дала дорого, а так пришлось хлопать глазами, якобы подбирая слова, и ожидать нового вопроса. Хозяйка дома не может не поддержать разговор, тем более такой.

– Мой супруг многим обязан семейству Савиньяк, – оправдала ожидания прекрасно воспитанная красавица. Валентин собой тоже хорош, а ведь мать была выдра выдрой! – Графиня не одобряет выбор генерала Ариго?

– Конечно, все удивлены, но военные, особенно кавалеристы, любят быстроту, – вильнула капитанша, ловя звук приближающихся шагов. Быстрых, явно мужских. Слуга, и похоже, с важным делом, а потом и баронесса подоспеет, но чтоб она еще раз куда-нибудь сунулась без корзинки с рукоделием! – Маршал Лионель и его мать стремительность генерала Ариго полностью одобряют, и…

– Ирэна!

Высокий мужчина с солнечным взглядом напоминал Эпинэ, который сразу и заматерел, и помолодел. Разумеется, это был «граф и супруг». Разумеется, Ирэна встала, сделала реверанс, представила госпожу Арамона и заговорила о чудесной неожиданности. Луиза на месте хозяйки первым бы делом спровадила неуместную гостью, а вторым – заперла за ней дверь, но Ирэна была из другого теста, вернее из хрусталя. Госпожа Арамона слабо охнула и схватилась за грудь, имея в виду сердце. Вышло ближе к желудку, но лекарей в изысканной столовой, к счастью, не оказалось.

– Прошу меня простить, – громко, иначе пара истуканов продолжит нести чушь и докатится до погоды. – У меня… стеснение в груди. Я должна вас оставить.

– Подождите, я вызову камеристку, – рука графини потянулась к звонку, но Луиза успела рявкнуть:

– Нет! Не надо беспокоиться, я просто… поднимусь к себе.

Капитанша выскочила из столовой, не дождавшись ответа, вне всякого сомнения, вежливого. Дверь закрылась сама, коридор и лестница порадовали пустотой, а в замочной скважине не торчало ключа. Луиза на всякий случай уронила шпильку и приникла к отверстию. Внутри было тихо, потом зашелестело.

– Я не ждала вас, – негромко сказала женщина. – Вы – командующий авангардом, а перемирие еще не мир.