– Как долго вы собираетесь пробыть с нами, полковник Диксвелл?

– Это зависит от доброй воли мистера Рассела.

– Можете гостить, сколько вам угодно, – сказал преподобный.

Диксвелл сменил тему.

– Я убежден в решительной перемене нашего положения в шестьдесят шестом, когда Господь придет во славе и наше дело снова победит.

– И вы намерены пробыть здесь до этих событий? – спросил Нед.

– Если мне позволят. – Диксвелл поглядел на Рассела, тот кивнул. – Здорово будет всем вместе встретить этот день.

– Аминь, – подхватил Уилл. – Прошлой ночью Бог приходил ко мне и открыл видение: мир охвачен был огнем, огромное пламя нисходило с небес и сквозь это пламя невредимым шел человек, облаченный в белое с головы до пят. Наш Господь и Спаситель пришел спасти нас.

Они помолчали, осмысливая сказанное.

– Неужели это и вправду так определенно? – выпалил Нед. – Я не знаток Писания, но пророчество кажется мне притянутым за уши. Если число шестьсот шестьдесят шесть действительно означает конец дней, разве не должно было произойти Второе пришествие во времена саксов? Сдается, долгонько придется вам ждать того, что может и не случиться.

– Простите моего тестя, – сказал Уилл. – Мне иногда кажется, что у него пресвитерианская закваска.

Оскорбленный – назвать его пресвитерианцем! – Нед резко распрощался и поднялся к себе в спальню. Он понимал, что повел себя глупо, почти по-детски, что он превращается в одного из тех капризных стариков, которых так презирал в юности. Нужно извиниться. Он пролежал часа два без сна, рассудив, что, когда Уилл поднимется наверх, он переселится к нему в комнату, а свою уступит Диксвеллу. Вместо этого, когда на лестнице раздались наконец шаги, оба прошли к Уиллу вместе. Погружаясь в сон, Нед слышал их приглушенные голоса, ведущие беседу.

– Ты очень сдружился с полковником Диксвеллом, – сказал он утром с натянутой улыбкой.

– Мы почли за лучшее, если Джон будет делить комнату со мной все то время, которое решит пробыть здесь.

– Как хочешь.

– Ты обиделся? – Уилл сочувственно положил Неду руку на плечо. – Я думал, это тебя устроит. Ты своей комнатой дорожишь больше, чем я своей. Это означает, что ты без помех сможешь сочинять книгу.

– Я собирался ее забросить.

– Почему?

– Не очень-то приятно так глубоко погружаться в прошлое.

– Но как еще тебе коротать время? У меня-то хоть работа есть.

Сказано это было без намека, но Неда все равно покоробило. Вот наконец прозвучали слова, которые долго оставались невысказанными. Ему идет шестьдесят седьмой год, старые раны ноют, мускулы рук становятся дряблыми. Он обуза, он слишком стар, чтобы заниматься чем-то, кроме того, чтобы сидеть в своей комнате и кропать мемуары.

– Ну, думаю, тут ты прав.

Уолли стоял у окна и смотрел, как двое более молодых товарищей идут через двор к амбару.

Дорогая и единственная дочь моя, теперь пришло время рассказать о казни короля – событии, кое повергло нас в нынешнее наше бедственное положение.

Вслед за новым пленением его величества и строгим заточением на острове Уайт Гражданская война, которую мы считали уже выигранной, вспыхнула с новой силой, и какое-то время положение наше казалось совершенно безнадежным. Огромная шотландская армия сосредотачивалась на севере с целью прийти на выручку государю. Наши собрания раскололись: одни поддерживали тех членов Парламента, кто до сих пор считал соглашение с королем возможным, другие шли за основной частью армии, верившей, что Карл Стюарт суть воплощение Сатаны. По всей стране вспыхивали восстания роялистов. В мае 1648 года мы с генералом Кромвелем разделились: он выступил на запад, подавлять силы короля в тех краях, я же на восток, делать то же самое в Кенте и Эссексе.

Сражения тех лета и осени были гораздо более отчаянными и жестокими, чем когда-либо прежде. От этих воспоминаний ему делалось дурно. Никогда не ожидал Нед увидеть подобное в Англии. Поля, амбары и мельницы предавались огню, чтобы заморить вражеский край голодом. Полковника Шембрука застрелили отравленной пулей, вываренной в купоросе. Под Челмфордом тела двадцати роялистов, все джентльмены в дорогой одежде, с белой кожей, лежали в ряд, и каждый был убит выстрелом в затылок. При Колчестере его солдаты забросили гранату во вражеский пороховой склад, и сто с лишним человек разорвало в куски. Военачальники роялистов, сэр Чарльз Лукас и… Как же звали второго? Сэр Джордж Лайл, вот как… Оба были расстреляны в замковом дворе по решению военно-полевого суда, вопреки тому что сложили оружие. Сколько хороших людей погибло.

Дабы понять случившееся, Фрэнсис, тебе следует иметь представление, как все было.

После того как генерал Кромвель разбил валлийцев при Пемброке, а шотландцев под Престоном, части Армии нового образца стянулись в Лондон, намеренные решить судьбу короля раз и навсегда. Я прибыл с главными силами в субботу, 2 декабря. Мы заняли дворцы в Уайтхолле и Сент-Джеймсе, спали в королевских апартаментах, залах для церемоний, в комнатах для слуг – заняли все, где мог улечься человек. В следующий вторник, вопреки присутствию стольких тысяч солдат, Палата общин проголосовала за продолжение переговоров с королем. Видя, что подобное сообщество никогда не согласится привлечь его величество к суду, Совет Армии постановил изгнать всех членов Парламента, которые голосовали в пользу переговоров.

Это полку Уилла, состоявшему под началом полковника Прайда, самому радикальному во всей армии, выпала честь окружить зал заседаний Палаты общин. Уилл находился в самой гуще событий, вытащил сорок парламентариев, осмелившихся протестовать, поместил их под стражу в близлежащей таверне и поворотил вспять под дулами мушкетов вдвое большее число тех, кто пришел занимать свои места. Нед тоже не остался без дела – уволок прочь пустозвона Уильяма Принна с его безухим черепом и перекошенным лицом.

Ты, может быть, удивишься – многие удивлялись, я в их числе, – как могла армия, воевавшая во имя Парламента, обойтись теперь с ним так грубо, как даже король никогда себе не позволял. Но мы знали, что с нами Бог. Разве иначе смогли бы мы одержать такое множество побед? Мы были уверены в справедливости дела, которое вершим.

При всем том у него состоялся наедине резкий разговор с Кромвелем насчет их методов. Наверняка ведь есть более простые способы избавиться от короля, чем затевать официальный процесс. Его величество не раз пытался бежать. Нужно дать ему шанс попробовать снова и застрелить во время погони. Разве это не справедливо? Но Кромвель возразил, что угодное Господу дело не должно твориться в темноте. Люди должны видеть, что Карл Стюарт подвергнут суду за свои преступления и справедливо покаран в соответствии с законом. Оливер полагал,