– Капитана нет… – полуспросил я.

– Ну так что ж, что нет? Как говорится, плох начальник, если без его пригляда дело не идет. А у нас капитан хороший.

За окнами поднялся быстрый металлический дребезг, словно зазвенел резкий надтреснутый колокольчик. Или посыпались медные тарелки. Старик встал

– Слышишь? Вот сейчас и узнаем. На каждой улице есть семья, ответственная за сообщения. Пошли!

У дверей углового дома хозяйка колотила кочергой во что-то вроде полуразогнутой подковы исполинского коня. Мы подошли первыми. Кто? Я настолько боялся, что пропал капитан, что не сразу воспринял слова вестницы. Подтянулся народ. Не толпа, но плотная группа. Не скрыли облегчения – не из нашего города. Исчез Ларс. Тот самый плясун, атлет, герой, брат красотки Лары и лихого молодца со странным именем Зора.

События слишком резко складывались в действие. Память хотела спрятаться во вчерашний день – обычный, будничный, рабоче-размеренный, спокойный, тихо протекший, живой, счастливый. Такие дни забываются, словно их не было.

Дверь распахнулась, бросив на пол солнечный прямоугольник.

– Приказ руководителя поиска! Три минуты на сборы!

Мальчишку-порученца я узнал. Это он когда-то, в незапамятные уже времена дежурил на крыльце гражданской экспедиции. Он тоже узнал меня, быстро улыбнулся как знакомому, но официально и форсисто закричал: время пошло! Не за три, а за одну минуту я убрал в стол и запер бумаги, задвинул засов внутренней двери – не нужно, чтобы девчонка здесь прибирала, замкнул наружную дверь и мы выскочили. «Куда теперь?» – «За мной!!»

Он бежал так стремительно, что не отставать удавалось с трудом. На повороте во двор школы он легко обогнал меня, распахнул боковую дверь, и я влетел внутрь, задыхаясь. Побеленная комната, два окна, три стола, несколько человек.

– Спасибо, что поспешили. Очень нужна ваша помощь. – Мне навстречу бросился мой неприятель, индюк-знаменосец, и обнял, как верный друг. Я стряхнул его толстые лапы. – … ваша помощь, – повторил он упавшим голосом. Быстро, словно перелистывалась книжка с картинками, на его лице сменились недоумение, растерянность, испуг и появилась эта младенческая, щенячья, беззащитная улыбка. – Ну, не обижайтесь, – забормотал он. – Я был неправ. Доссоримся когда-нибудь после. – И умоляюще оглянулся на остальных.

Остальных было четверо. Наш Дон Дылда, два крепких немолодых ополченца, которых я видел и раньше, но не знал по имени, и старый Виртус. Он вдруг вскинулся и завизжал:

– Вы что, отказываетесь? Вы в штабе поиска! Вы обязаны! Вы соображаете, что происходит?

Нехорошо. Очень плохо. Извинился за недоразумение. Спросил, что от меня требуется. Индюк просиял и опять ухватил меня обеими лапами. За локоть.

– Вы мне признавались, что хорошо протоколируете. Мы начинаем сплошной опрос. Его нужно записывать. Но не стенографировать, вот в чем дело – на расшифровку времени нет. Записывать и вопросы, и ответы. Если кто-то запинался, краснел, бледнел – вписать и это. Сможете?

– Да.

– Отлично! Но смотрите еще. Кроме сплошной записи нужен и самый смысл. Выжимка. Ну, последний раз видели там-то. Чтобы получились два протокола – полный и краткий. Это возможно?

– Конечно.

– Командуйте, что вам подготовить.

– Много отточенных карандашей.

– Все уже знаете?

– То, что сообщили. Выехал позавчера вечером домой. Лара осталась погостить. Сегодня утром вернулась, а его нет. Семья подняла тревогу.

– Да, в общих чертах. Был с деньгами, вот что плохо. А вы сами когда и где последний раз его видели?

– На площади перед гостиницей. Его и Лару. Было еще светло.

– О чем вы говорили?

– Я к ним не подходил.

– Нет? Почему?

– Видел мельком. Они стояли далеко и с незнакомыми мне людьми.

Объяснение слабое и подставляющее меня под новые вопросы. Что-нибудь вроде: вы хотите сказать, что засмущались незнакомых? Вы такой застенчивый? Нет? Так почему же все-таки не подошли и не заговорили? Ах, и не собирались? А почему? Поссорились? Не скрывайте. О чем поссорились?

Сильный прием, рекомендованный теорией: добиваться от подозреваемого, почему он чего-то не делал.

Но индюк против обыкновения только вопросительно помолчал. Потом энергично встряхнулся: «Приступаем. Спрашивать буду я, но если что-то упускаю, спрашивают все».

Вбежали мальчишки-порученцы, передвинули столы, поставили на середину комнаты неудобный табурет, принесли коробку с карандашами. Я разграфил несколько листов под краткий протокол: последняя известная позиция, место, время, как одет, чем вооружен, прочее.

Знаменосец допрашивал очень вежливо, очень въедливо и очень жестоко. Все без исключения уходили виноватыми и заподозренными. Те, кто в чем-то путался и сомневался, тонули сразу. Тех, кто отвечал уверенно и толково, индюк топил. Набор приемов был краткий, но сокрушительный. Он задавал вопрос, на который свидетель заведомо не мог знать ответа, и намертво вцеплялся в «не знаю». Скорбно повторял: вы не хотите помочь? Наливался суровостью: в чем причина? Что вы скрываете?

А ведь люди сами пришли. Именно помочь.

С полным блеском действовал и тот прием, который он не отыграл на мне.

«Почему вы не отговорили вашего племянника от поездки на ночь глядя, еще и с деньгами? – Ну, он так решил. – Почему он так решил, мы обсудим позже. Почему вы не отговорили? – Почему я должен был отговаривать? – Именно это я у вас спрашиваю. – Да от чего отговаривать? Он бы засветло доехал. – Сочувствую вашим переживаниям, но он не доехал совсем. Почему вы его не удержали? Что вы скрываете? Почему молчите?»

Несчастный родственник сидел с остекленевшими глазами, сам проклинал себя, что не отговорил, но не мог объяснить – почему. «Если вы не хотите отвечать, как мы будем работать? – Да ведь это Ларс. Это его всегда звали, если охрана требовалась. Да кто бы с ним справился?»

Я подхватил эту фразу: а кто справился бы, как по-вашему?

Знаменосец быстро взглянул на меня, сжал кулак и прихлопнул ладонью: правильно, молодец, в точку! И омерзительное чувство благодарности за хамскую похвалу шевельнулось где-то у меня под ложечкой. О своем вопросе я быстро пожалел. Теперь индюк задавал его каждому и бил по головам, превратив в дубинку. Свидетели терялись, индюк требовал имен, и в главные подозреваемые попали трое самых опытных, умелых, сильных ополченцев. «Немедленно отыскать и привести».

Когда трех богатырей начали допрашивать по очереди, прозвучал тот великий, убийственный, неотразимый вопрос, которым начинали следствие инквизиторы: «Скажите, почему мы вас вызвали?» Первый простодушно ответил: из-за беды с Ларсом, из-за чего же… И был растоптан на месте: «Что ж, если вы сознаетесь в этом, то имейте мужество рассказать все. Где он? Что между вами произошло? Не отпирайтесь. Теперь поздно. Вы проговорились». Второй сказал, что сам ждет от нас объяснений. Безнадежная ошибка. «Мы, конечно, объясним. Но вопрос был о том, что подумали вы. Почему на простой вопрос вы не хотите так же просто ответить? Что вы скрываете? Имейте мужество признаться! Где он? Что между вами произошло?» Третий сказал: не знаю. Бедняга. «Вы не знаете, зачем вызывают свидетелей, когда пропал человек? К чему эта ложь? Что вы скрываете? Где он? Что между вами произошло?»