Цапов понимал, как важно выйти на Звонкова и объяснить ему,что произошло. Но он также понимал, что неистовый Звонков, считающий еговиновным в убийстве Сазонова, не станет с ним разговаривать. А если учесть, чтоЦапов умудрился спрятать в багажнике автомобиля двух его боевиков, то станетясно, что подобного оскорбления Звонков не простит никогда. Но все равно выйтина Звонкова было необходимо.

Однако через несколько дней после встречи Цапова с Авдонинымсостоялся важный разговор Игоря Николаевича с директором ФСБ. Причеминициатором их свидания был последний. Игорь Николаевич приехал к директору,понимая, что подобные приглашения не отвергаются. Заместитель министравнутренних дел был слишком скромной величиной для такого человека, как директорФСБ. Игорь Николаевич приехал в контрразведку и провел в приемной директораполчаса, прежде чем его приняли.

— Добрый день, Игорь Николаевич, — весело блестя глазами,сказал директор, пожимая руку генералу, — вы, очевидно, уже знаете, почему мывас пригласили.

— Нет, — мрачно ответил генерал милиции, прекрасно понимая вдействительности, в чем дело, — пока не знаю.

— Один из ваших агентов проявил ненужную прыть и залез не всвое дело. Если бы это был обычный агент, мы бы не стали вас беспокоить. Но этооказался подполковник милиции, внедренный в преступную сеть.

— Да, — вздохнул Игорь Николаевич, — которого раскрыл егобывший коллега. Хотя не имел права этого делать — ни при каких обстоятельствах.

— При чем тут его коллега? — нахмурился директор. — Вы,очевидно, не совсем понимаете, что происходит. Ваш офицер обвиняется вубийстве. Он преступил всякие правила, дозволенные секретному агенту. Конечно,мы разрешаем нашим людям некоторые вольности, но не до такой степени. Онобвиняется в двух убийствах.

— Почему в двух? — не понял Игорь Николаевич. — Только водном, которого он не совершал.

— У меня есть справка наших оперативников, — возразилдиректор. — Ваш подполковник постепенно превратился в обычного бандита. Видимо,он настолько вжился в роль, что не может из нее выйти. Вот у меня есть вседанные. Сначала он убил в клубе некоего Савраску, а потом на улице застрелилсвоего друга Цыгана.

— Его убили ваши сотрудники, — упрямо сказал ИгорьНиколаевич.

— Ну вот, видите, — нахмурился директор, — вместо того чтобыразобраться со своим сотрудником, вы готовы обвинить моих офицеров. Типичноведомственный подход.

— Ваши люди застрелили Цыгана и похитили моего офицера, —снова сказал Игорь Николаевич, — вы можете все проверить.

— Обязательно проверю. Тем не менее обвинения с вашегоофицера не сняты, — строго сказал директор, — и я пригласил вас не для того,чтобы дискутировать по этому вопросу. Я официально предлагаю вам отозватьсвоего офицера и закончить дело, которым отныне занимаются наши сотрудники.

— Он занимается совсем другим делом, — продолжал настаиватьИгорь Николаевич, чувствуя, как потеет от напряжения, — это не имеет отношенияк случившимся убийствам.

— Мы знаем, чем он занимается. Решил выйти на ВалентинаРашковского. Послушайте меня, Игорь Николаевич. Неужели вы действительнодумаете, что обычный офицер милиции, работающий под бандита, может раскрытьподобное преступление? Рашковский известный всему миру человек. Это просто неваш уровень. Не уровень нашей милиции. Вам он не по зубам.

— В процессе расследования мы выяснили… — попыталсявозразить Игорь Николаевич.

— Передайте все материалы нашим сотрудникам, — перебил егодиректор, — и будем считать инцидент исчерпанным. Я отправлю официальное письмовашему министру. Надеюсь, мы договорились?

Игорь Николаевич не был паркетным генералом. Всю свою жизньон был оперативником. И каждое звание получал потом и кровью, начав младшимлейтенантом. За двадцать с лишним лет своей безупречной службы он много разполучал предложения компромисса от разного рода проходимцев и подлецов. Егопугали, ему угрожали, его пытались купить, его пытались убить. Дважды он былранен. Он был из числа тех сотрудников милиции, для которых честь офицеразначила больше всех деклараций секретарей парткомов о гражданском долге. Натаких оперативниках держалась сначала советская, а потом и российская милиция.Он был одним из тех порядочных людей, которые еще встречались в России в концедвадцатого века. Игорь Николаевич встал, поправил мундир и громко сказал:

— Нет, мы не договорились.

— Не понял? — директор, кажется, был удивлен. В его жизниподобные типы не встречались.

— Я сказал, что мы никогда не договоримся. Мы будемпродолжать делать то, что нам положено. Я подам рапорт нашему министру, если выбудете настаивать. Пусть увольняют меня в отставку, но подлецом я не стану.

— Ну, ну, — задумчиво произнес директор, — я думал, вы меняпоймете, а вы потеряли не только способность здраво рассуждать, но и вообщемыслить. Сядьте. И не изображайте из себя героя. Вы думаете, мне приятнозаниматься этим ворьем? У нас своих дел нет? Неужели вы ничего не поняли? Мыпроводим специальную операцию. Президент поставил перед нами задачу поискоренению организованной преступности. Неужели вы еще не поняли, что мы выполняемсвою задачу собственными методами?

Генерал молчал. Он не знал, что нужно говорить в подобныхслучаях.

— Отзовите Цапова, — вздохнул директор ФСБ, — и не считайтесебя единственным героем в этой стране. Каждый из нас старается что-то сделать.И у каждого свои задачи. Я надеюсь, что вы меня поймете. Я и так сказал вамбольше, чем следовало.

Когда Игорь Николаевич вышел из кабинета, директор вызвалАвдонина. И едва тот появился в кабинете, он едко заметил:

— Почему о ваших провалах знает вся Москва?

— У нас не было провалов, — удивился Авдонин, — мы убралиПутника, спланировали и осуществили операцию по удалению из Москвы ВалентинаРашковского, убрали ненужных на данный момент операции Суходолова и Сазонова. Унас не было провалов. Вы ведь знаете, что мы довольно быстро обнаружили иперекрыли все каналы утечки информации.

— Мне неинтересны ваши подробности, — отрезал директор, —вместо вас действуют другие. Все газеты пишут о том, что в городе началасьвойна, а контрразведка и милиция ничего не могут сделать. Мы ведь считали, чтовойна начнется благодаря действиям вашей группы, а не вопреки им.

— Галустян повел себя не совсем правильно, — объяснилАвдонин. — Узнав о том, что Рашковский улетает из страны, он пошел на заведомыйконфликт с ним — и подписал себе смертный приговор. По нашим сведениям, в егоубийстве принимали участие боевики некоего Мальцева. Это правая рука Звонкова.Нет сомнения, что убийство Галустяна было заказано самим Рашковским.