Автобус остановился у дверей здания аэропорта, они прошли вроскошный салон, где почетное место на стене занимал неизменный портрет КемаляАтатюрка, чье имя носил аэропорт. Пока Рашковский и Кудлин разговаривали, ксалону подъехали два больших «Мерседеса» с темными стеклами. В первую машинусели Рашковский, Кудлин и Акпер Иманов. Один из охранников сел за рульавтомобиля. Остальные телохранители и Марина уселись во вторую машину, и обемашины, набирая скорость, понеслись в город.

Марина молча смотрела в окно. Она была дважды в Стамбуле, нооба раза проездом. Теперь она с любопытством улавливала новые черты города, воблике которого история оставила свои увлекательнейшие знаки, неповторимыепамятники архитектуры и зодчества. Их ждали номера в роскошном «Свиссотеле»,одном из самых шикарных не только в Стамбуле, но и во всей Турции. Они довольнодолго ехали по шоссе, затем свернули к центру города и наконец, поднявшись подовольно крутому подъему, оказались у отеля.

«Свиссотель» стоял на горе таким образом, что вы сразупопадали на девятый этаж, а уже затем на прозрачных лифтах спускались в недрагоры, где размещалось все здание. Либо поднимались вверх, до самогочетырнадцатого этажа. Отель как бы висел на горе над городом, вызываявосхищение замыслом архитекторов, спроектировавших подобное чудо. На уровнеседьмого этажа находился ресторан с большой террасой, откуда открывалсявосхитительный вид на Босфор. У подножия горы были расположены открытыебассейны и сад, в котором могли отдыхать гости отеля.

Как и во всех пятизвездочных отелях Турции, здесь былустановлен турникет для посетителей, который проверял наличие металла. Но такойпочетный клиент, как Рашковский, мог войти в отель без проверки. Подбежавшийметрдотель лично пропустил всю его свиту в обход турникета. Охрана почтительноздоровалась с гостем. Все знали, что он остановится в одном из лучших номеров,в сюите, который был приготовлен к приезду банкира.

В президентском сюите разместился сам Рашковский. В соседнем— его охрана. Кудлин и Марина жили в обычных номерах, находящихся в соседнемздании. Рашковский поглядывал на часы. Очевидно, он куда-то торопился. Кполуночи они наконец разместились в своих номерах, и тут к Марине постучалКудлин. Она, не успев еще разложить свои вещи, открыла дверь.

— Что случилось? — спросила она, увидев в «глазок» ЛеонидаДмитриевича.

— Потребуется ваше знание английского. Сейчас мистер Адамсбудет звонить Валентину Давидовичу. Вы будете помогать ему понять все нюансыразговора. Он абсолютно секретен. Надеюсь, это вы понимаете?

— Можно я переоденусь? — спросила она. — Я только вошла вномер.

— Нельзя, — отрезал Кудлин, — Адамс может позвонить в любуюсекунду. Идемте со мной и не теряйте времени.

— Но десять секунд вы мне дадите? — разозлилась она.

— Десять дам, — он взглянул на часы, — время пошло.

Она успела только поправить волосы. И посмотреть на себя взеркало.

— Идемте, — кивнула она, выходя из номера. В глазах Кудлинамелькнуло удивление.

— Я думал, что ваши десять секунд растянутся на целуюминуту, — признался он, едва поспевая за Мариной.

У дверей президентских апартаментов, где остановилсяРашковский, на стуле сидел Акпер. Увидев Кудлина с Мариной, он вскочил,открывая дверь. Очевидно, Рашковский его заранее предупредил об их приходе. В просторнойгостиной на столе стояла ваза, наполненная экзотическими фруктами, и бутылкашампанского. В низких и высоких вазах и кашпо — много цветов, нежный ароматкоторых наполнял гостиную.

Рашковский вышел из кабинета в расстегнутой у воротатемно-синей рубашке и в мягких серых брюках. Увидев Кудлина и Марину, онкивнул, приглашая их садиться.

— У нас будет очень важный разговор, — сказал он, обращаяськ Марине, — и я боюсь, что моего английского недостаточно. Здесь важны нюансы,каждое слово, каждый звук. В кабинете есть специальный телефон, к которомуподключается вторая трубка для переводчиков. Когда он позвонит, мы одновременноснимем трубки. Старайтесь переводить дословно, буквально так, как он говорит.Если можно, уточняйте даже интонацию. Мне важна каждая деталь. Но так, чтобы онне понял. Был уверен, что говорит только со мной. Вы меня поняли?

— Вполне, — сказала она, — я все поняла.

Ждать, однако, пришлось долго, минут сорок. Рашковскийнервничал, постоянно выходя из гостиной. Кудлин сидел на диване, но она видела,как он был напряжен. Наконец раздался телефонный звонок, и Рашковский поспешилв кабинет. Она вошла следом, и он показал ей глазами на трубку. Она подняла ее,когда Рашковский уже здоровался с мистером Адамсом.

— Мы рассмотрели ваше предложение, мистер Рашковский, —сообщил Адамс, — боюсь, что я должен вас огорчить. Я не смогу уговорить своихдрузей выделить обещанный кредит России. Нам недостаточно гарантий вашегобанка.

Она переводила синхронно. Нужно было успевать слушать иговорить. Это было очень трудно, но она старалась.

— Мистер Адамс, — нервничая, с довольно сильным акцентомначал Рашковский, — я понимаю ваши мотивы. Я все прекрасно понимаю. Но почемувы считаете наши гарантии недостаточными?

— У вас солидный банк, мистер Рашковский, — Адамс говорилмедленно, подбирая каждое слово, и это облегчало ее задачу, — но вы должныпонять наши интересы. Если ваша страна объявит дефолт, то, соответственно,пострадает и ваш банк. В этом случае гарантий вашего банка будет явно недостаточнодля многомиллиардного кредита, о чем у нас шла речь.

— Мистер Адамс, — сказал Рашковский, взглянув на Марину, —мы предлагаем не только активы нашего банка. Мы предложим вам активы инескольких других банков. Мы готовы даже рискнуть и передать под гарантиюкредита МВФ часть наших частных вкладов, размещенных на счетах в американских,французских и швейцарских банках. Разумеется, на условиях… как будет: полнойконфиденциальности? — быстро спросил Рашковский. Она ему подсказала.

Адамс молчал несколько секунд. Она даже испугалась: неужелион решил прервать разговор из-за нее? Наконец Адамс сказал:

— Какую конкретно сумму вы можете назвать?

— Сумму? — Рашковский взглянул на Кудлина, тот кивнулголовой в знак согласия. Очевидно, они уже обговаривали этот вопрос.

— Два миллиарда долларов, — выдохнул Рашковский, взглянувтеперь на Марину. Она стояла рядом, не изменившись в лице. Даже такая сумма недолжна была ее волновать.

— Хорошо, мистер Рашковский. Я попробую убедить своихдрузей. Как скоро вы можете передать нам список счетов?

— В течение трех дней, — сказал Рашковский, снова взглянувна Кудлина. Тот пожал плечами. Очевидно, это был слишком короткий срок. — Тридня, — твердо сказал Рашковский.