но вопреки всему я все же нашла нужный поток – и тебя тоже, хотя шансы были еще меньше. И тут оказывается, что ты даже не помнишь, как мы были счастливы вместе.

– Я не понимаю, – говорю я. – Мы с детства не виделись.

– Это ты так считаешь, – говорит Эмили. – Но четыре года назад мы виделись каждый день, вместе засыпали и просыпались.

– Не может быть, – говорю я, но она смотрит на меня так, что я верю каждому ее слову. – Нет, это какой-то бред. Разве можно забыть собственную свадьбу?

– Да уж, действительно, разве так можно? – слабо смеется Эмили, вытирая глаза.

Я киваю, все еще пытаясь осмыслить услышанное.

– Сначала ты пропадаешь из-за межпространственного смещения, а теперь твоя девушка исчезает в туалете «Старбакса». Мы идеальная пара.

Мир снова вибрирует и трясется. Мы с Эмили хватаемся друг за друга, дожидаясь, пока толчки ослабнут.

– В прошлый раз ты тоже говорила о межпространственном смещении. Я поэтому ничего не помню?

Эмили кивает.

– Так что это такое?

– Смещение возникает при переходе между пространственными потоками. Оно чем-то похоже на симптомы, которые возникают у глубоководных ныряльщиков при резком всплытии.

– Кессонная болезнь?

– Да, только она воздействует на мозг. При переходе между измерениями все вхождения одной и той же личности сдвигаются, как бы смещаются между потоками.

– Но тогда же возникнет жуткая путаница? Если все вдруг окажутся в чужом измерении?

– На самом деле, обычно все проходит нормально. Я уже говорила – все наши экземпляры связаны и воспоминания не исчезают бесследно… по сути, свою личность мы черпаем из одного источ- ника.

– Но раз межпространственные перемещения существуют, я могу оказаться К из другого мира, не из твоего.

– Нет, К, ты – это ты. Именно тебя забросило в это измерение четыре года назад. Но произошло смещение. Раз ты не помнишь меня, то…

Эмили смаргивает слезы и вытирает лицо. Ей тяжело – это видно.

– Это я виновата, – говорит она. – Я сама попросила тебя помочь.

– Что?

– Я узнала, что Кроу с помощью радиантов пытается вернуть жену и дочь и что из-за этого страдает не только игра, но и вся мультивселенная. Тогда я нашла тебя и уговорила помочь мне. Мы несколько лет разрабатывали план, но в итоге так ничего и не сделали.

– Почему?

– Из-за тебя. Мы влюбились, и тебе не хотелось бросать меня. Не хотелось меня забывать.

– И что потом?

– Четыре года назад мы выяснили, что вмешательство Кроу влияет на радианты куда сильнее, чем ожидалось. Вся мультивселенная оказалась под угрозой – нужно было действовать быстро. И я уговорила тебя перескочить в другой пространственный поток, чтобы остановить его там.

– Нет, это просто какой-то бред.

– Думаешь?

– Как-то не очень верится, что из-за перемещения между пространственными потоками у меня из головы вылетела целая жизнь, в которой мы аж поженились. Скорее я просто окончательно схожу с ума.

– Нам не так сложно перемещаться, как остальным. Мы связаны с радиантами.

– Из-за Гейтвикских примочек.

– Именно.

– Ты говорила, что не знаешь, как они на меня повлияли.

– Я правда не знаю. Но подозреваю, что сильно.

Меня так и подмывает сказать Эмили, что она несет какой-то бред, но меня ведь действительно преследуют провалы в памяти, а воспоминания часто не соответствуют реальности. Я просто не знаю, что думать.

– Так, ладно, – говорит Эмили, поворачиваясь ко мне. – У меня к тебе странный вопрос. – Она втягивает в себя воздух и собирается с силами. – Помнишь черный колодец?

– Какой…

И тогда, резко, словно пощечина, на меня накатывают воспоминания о давно позабытом сне.

В нем мы с Энни и Эмили гуляем по фермерскому полю рядом с их загородным домом – смеемся, носимся в высокой траве. Потом Эмили хочется пить, и мы отходим к амбару, где валяется мой рюкзак.

Все это время Энни гоняется по полю за соседской собакой, а потом пропадает прямо у нас на глазах.

Попросту испаряется – вот она есть, а мгновение спустя уже бесследно исчезла.

– Да, помню, но он мне приснился, – говорю я. – Это был просто сон.

– Нет, К, – отвечает Эмили. – Это не сон. Все случилось на самом деле. «Плейбои», которые мы нашли в старом доме, твое рассаженное колено, разговоры об армии кузнечиков, решившей захватить мир, кошмары Энни из-за «Изгоняющего дьявола», который мы смотрели… Это все правда. Ты, я, Энни – все мы там были. Это не сон.

– Но он мне приснился, – говорю я.

Я точно знаю, что это сон; что же еще? Но у меня никогда не возникало желания кому-нибудь про него рассказать, так откуда Эмили известно столько деталей?

Не могла же она видеть его своими глазами.

Этот сон давно выветрился из памяти, но сейчас вновь обрел краски. Полевая трава щекочет мне ноги, сердце бьется в ушах, запах вечернего дождя стоит в воздухе…

Мы с Эмили долго бродим по полю в поисках Энни, то и дело выкрикивая ее имя. В конце концов мы приходим к темному провалу колодца, который нашли прошлым летом. Его старые камни давно почернели – то ли от плесени, то ли от пепла.

«Черный колодец» – так мы его называем.

В последний раз позвав Энни, мы с Эмили осторожно заглядываем через край.

На дне, в темной, неглубокой воде, лежит изломанное хрупкое тело.

Энни мертва.

Я кричу и падаю в пустоту, а небо содрогается, озаренное яркой вспышкой, и мир вокруг меня разваливается на части, как огромный пазл.

А затем я просыпаюсь.

И сразу бегу в соседнюю комнату – там на двухъярусной кровати спят Энни и Эмили. Когда я распахиваю дверь, Эмили сидит на верхней койке и смотрит на меня в ужасе. А Энни крепко спит, свернувшись калачиком на нижней кровати.

Я возвращаюсь к себе и сразу же засыпаю.

– Энни ничего не запомнила, – говорит Эмили. – Я ей все рассказала, но она попросила перестать выдумывать. Я очень ее напугала.

– Да уж, представляю, – говорю я. – Не очень-то весело упасть в колодец и умереть.

– Я долго думала, что это был просто кошмар. Тебе я ничего не сказала, потому что в жизни бы не поверила, что нам мог присниться одинако- вый сон.

– И правильно, – говорю я. – Ведь это невозможно.

– Утром Энни пожаловалась родителям, что я ее напугала, и рассказала про мой кошмар. Они отвели меня в свою комнату и закрыли дверь. Тогда они впервые спросили, часто ли у меня возникают ложные воспоминания – настолько правдоподобные сны, что их можно спутать с реальностью. Я рассказала им про кошмар, а они только кивали и слушали. Не знаю, как объяснить, но у меня