— Вы только что вышли, а теперь вернулись,сразу же.

— Я уходил четыре часа назад.

Она отрицательно покачала головой и сделалаеще шаг, чтобы разглядеть его получше.

— Нет, сэр. Мужчина вышел из вашего номерадесять минут назад.

Она внимательно всмотрелась в его лицо.

— Но теперь, сэр, мне кажется, что это былдругой человек.

Грэй глянул на номер комнаты — 833. Иуставился на женщину.

— Вы уверены, что здесь был другой человек?

— Да, сэр. Всего несколько минут назад.

Его охватила паника. Он бросился к лестнице ипобежал вниз. Что находилось в номере? Ничего, кроме одежды. Ничего,касающегося Дарби. Он остановился и полез в карман. Записка с адресом отеля«Табард инн» и номером ее телефона была на месте. Он перевел дыхание и медленноспустился в вестибюль.

Ему необходимо найти ее, и быстро.

Дарби сидела в читальном зале на втором этажеюридической библиотеки Эдварда Беннета Уильяма в Джорджтауне. В новом амплуапутешествующего читателя университетских юридических библиотек она находила,что лучшей из них пока является джорджтаунская. Она размещалась в отдельномпятиэтажном здании через двор напротив юридического колледжа на Макдоноу-Хилл.Здание библиотеки было новым и современным. Она быстро заполнялась студентами,озабоченными в это воскресенье выпускными экзаменами.

Она раскрыла пятый том «Мартиндэйла — Хубеля»и нашла раздел вашингтонских фирм. «Уайт энд Блазевич» занимала в нем двадцатьвосемь страниц. Имена, даты и места рождения, учебные заведения,профессиональные организации, отличия и награды, комитеты и публикациичетырехсот двенадцати юристов, вначале компаньонов, затем служащих. Она делалазаписи в своем блокноте.

Фирма имела тридцать восемь компаньонов,остальные были служащими. Она сгруппировала их по алфавиту и переписала всеимена в блокнот. Со стороны она выглядела обычной студенткой, перебирающейфирмы в упорных поисках работы.

Поиски были утомительными, и ее мысли время отвремени отвлекались от них. Двадцать лет назад здесь учился Томас. Он был однимиз лучших студентов и говорил, что много времени проводил в библиотеке. Писалстатьи в юридический журнал. Такая же участь была бы уготована и для нее вобычных условиях.

Смерть была предметом, который онаанализировала с различных точек зрения последние десять дней. Кроме тихойсмерти во сне, она не могла определить ее наиболее оптимальный вариант.Медленная, мучительная смерть от болезни была кошмаром для умирающего и егоблизких, но по крайней мере она давала возможность приготовиться и проститься.Неожиданная насильственная смерть была секундным делом и, вероятно, наилучшимисходом для умершего. Однако близкие оставались в оцепенении от шока, сомножеством мучительных вопросов: страдал ли он? Какой была его последняя мысль?Как могло такое случиться? А видеть мгновенную смерть своего возлюбленного быловыше всяких сил.

Она любила его еще сильнее, потому чтопостоянно вспоминала его умирающим, несмотря на свои усилия отрешиться и отзвука взрыва, и запаха дыма, и зрелища его смерти. Если она переживет эти тридня, то найдет место, где сможет закрыться, плакать и швыряться вещами, покаотчаяние не пройдет. Она решилась прибегнуть к этому и облегчить слезами душу.Хоть это она заслужила.

Дарби запоминала фамилии до тех пор, пока нестала знать об «Уайт энд Блазевич» больше, чем кто-либо другой за пределамифирмы. Скользнув в темноту, она села в такси, чтобы добраться до отеля.

* * *

Метью Барр отправился в Новый Орлеан, гдевстретился с адвокатом, который передал ему указание лететь в Форт-Лаудердейл иостановиться в одном из отелей. Адвокат не сказал о том, что произойдет вотеле, но когда в воскресенье он прибыл туда, то обнаружил, что номер для негоуже заказан. В оставленной на столе записке говорилось, что ему позвонят раноутром. В десять вечера он позвонил Флетчеру Коулу и отчитался о ходепутешествия.

У Коула в голове было другое.

— Грантэм совсем рехнулся. Он и репортер из«Таймс» по имени Рифкин без конца всюду звонят. Это может быть смертельноопасно.

— Они видели дело?

— Я не знаю, видели ли, но то, что слышали онем, — это точно. Рифкин звонил одному из моих помощников домой и спрашивал,что тому известно про дело о пеликанах. Ничего не знавшему помощникупоказалось, что Рифкину известно еще меньше. Я не думаю, что он видел его, номы не можем быть уверены.

— Черт побери, Флетчер. Мы не можем сладить скучей репортеров. Эти ребята делают по сотне звонков в минуту.

— Их всего двое. Грантэм и Рифкин. Вы ужепоставили Грантэма на прослушивание. Сделайте то же самое с Рифкином.

— Грантэм прослушивается, но он не пользуетсяни домашним, ни автомобильным телефонами. Я звонил Байли из аэропорта в НовомОрлеане. Грантэма уже сутки нет дома, но его автомобиль стоит на месте. Онизвонили и стучали в его дверь. Он или умер в своей квартире, или незаметноскрылся из нее прошлой ночью.

— Может быть, он мертв?

— Я так не думаю. За ним следили и мы, ифэбээровцы. Мне кажется, он смылся.

— Вы должны его найти.

— Он появится. Он не может отрываться слишкомдалеко от своего отдела новостей на пятом этаже.

— Я хочу, чтобы вы поставили на прослушиваниеи Рифкина тоже. Позвони сегодня же Байли и скажи, чтобы начинали, о’кей?

— Да, сэр, — ответил Барр.

— Как ты думаешь, что будет делать Маттис,если узнает, что Грантэм заполучил эту историю и вот-вот запустит ее на первойполосе «Вашингтон пост»? — спросил Коул.

Барр растянулся на гостиничной кровати изакрыл глаза. Несколько месяцев назад он решил, что никогда не будет злитьКоула, ибо тот был диким животным.

— Он же не боится мокрых дел, верно? — сказалБарр.

— Как ты считаешь, завтра тебе удастся увидетьМаттиса?

— Я не знаю. Эти ребята очень скрытные. Ониговорят шепотом даже при закрытых дверях. Они мне мало что сказали.

— Почему они захотели, чтобы ты остановился вФорт-Лаудердейле?

— Я не знаю, но это гораздо ближе к Багамам.Мне кажется, завтра я отправлюсь туда, или, возможно, он приедет сюда. Я простоне знаю.