– Да. Мне как-то не по себе.

– Тебе надо пойти провериться.

– Да, схожу.

Я последовал его совету и записался на прием к другому врачу, который прописал мне еще антибиотиков, и они наконец избавили меня от инфекции. Больше я об этом не вспоминал. Примерно за год до этого мне обследовали простату, при этом обнаружилась опухоль величиной с апельсин. Сопровождалось все инфекцией в мочевом пузыре, которая, как я полагал, и вызвала образование.

Вернулся в Англию и лег на операцию. Хирург, мистер Ману Нэйр, сказал:

– Раз уж мы там оперируем, возьмем и образец опухоли, сделаем анализы.

Операция прошла безболезненно, но после нее мне понадобился катетер, так что все Рождество я провел с этой чертовой трубкой и присоединенным к ней пакетом. Вставать с постели и двигаться я не мог, поэтому Мария постоянно меняла пакеты. Ей пришлось заниматься этим, будто медсестре. Как там говорят, «в горе и радости», – так вот тогда ей пришлось непросто.

Когда вытащили катетер, я пошел к врачу, и он сказал:

– Хорошие новости. Простата уменьшилась до допустимых размеров, и теперь с ней все в порядке. Но в опухоли, образец которой мы взяли, нашли лимфому.

Я подумал: «Это еще что такое?»

Он рассказал:

– Не все так плохо. Это можно вылечить. Такое поддается излечению. Фолликулярная лимфома первой степени, она на ранней стадии.

– А-а-а, понятно, – ответил я.

Тем не менее я был опустошен, когда услышал это, и вернулся домой в глубочайшей депрессии, думая: о господи, это конец, вот и моя очередь настала! Я абсолютно ничего в этом не понимал, для меня рак означал смерть. И я уже начал списывать себя со счетов. Мог лежать всю ночь и раздумывать, а не продать ли это, не избавиться ли от того, как все подготовить, кто будет произносить речь на моих похоронах и где бы я хотел, чтобы меня закопали. Очень мрачные мысли. Но, кроме того, я продолжал размышлять, что я еще к этому не готов. Еще столько нужно сделать, и я люблю и хочу жить.

Где-то спустя три дня мне позвонил мой терапевт, доктор Майкл Абду, и сообщил:

– Провели дополнительные анализы, у тебя не первая степень, а третья.

Я решил, что это почти четвертая, и может даже перейти в пятую, так что это были очень плохие новости, и я ответил:

– О нет!

Доктор Абду знал одного местного специалиста, своего друга, профессора Дональда Миллигана, и записал меня к нему на прием. Тот сказал:

– Мы тебя вылечим. Проведем химиотерапию и сделаем все необходимое, чтобы победить болезнь.

Я прошел сотню всяких рентгенов, чтобы узнать, не распространился ли рак куда-то еще. Нет, он был только в паху с левой стороны. Я еще восстанавливался после операции простаты. Все эти антибиотики и остальные медикаменты сильно ударили по мне, я ослаб и устал, но как только пришел в себя, началась химиотерапия. Мне сказали, что необходимо пройти шесть курсов химии, раз в три недели. Занимает шесть или семь часов, медикаменты вводят внутривенно с помощью капельницы. Химия от лимфомы аналогична той, которую применяют при других видах рака, но есть еще четвертый ингредиент – антитела. Они могут вызвать аллергическую реакцию, поэтому поначалу дозы небольшие. А само лечение прошло успешно.

После первого курса меня предупредили:

– Волосы ты свои потеряешь.

Сначала ничего существенного не происходило, и я подумал: о, да все будет в порядке. Три недели спустя был второй курс. И тогда я начал ощущать усталость и слабость, а когда расчесывал волосы, они вылезали. В течение двух или трех дней большая их часть выпала. Когда ночью я встал в туалет и взглянул в зеркало, то ужаснулся. Господи Иисусе! Сначала выпали волосы на голове и немного на груди. Борода и усы стали жиденькими, а с бровями ничего кошмарного не случилось. У меня всегда были длинные волосы, будь то шестидесятые, когда мне только и твердили: «О, да пойди уже подстригись», или позже, когда они были короче, но все равно длиннее, чем у других. Поэтому, увидев себя лысым, я испытал жуткий шок.

Естественно, кожа на черепе оказалась белой. Прямо как яйцо. Это было настолько неожиданно, что привыкнуть было очень сложно. Увидев меня, Оззи с Гизером тут же сказали:

– Выглядишь точь-в-точь как твой отец!

Когда ты лысый, голове холодно, черт возьми. Я стал носить шапку, но чувствовал себя в ней неловко. Никогда не любил головные уборы. Но, когда ходишь на химиотерапию, приходится следить за температурой тела. Моя упала до опасной отметки. До тридцати пяти градусов, так что необходимо было ее поднимать. Мой диетолог, Бев де Понс, порекомендовала русское лечебное одеяло. Оно сделано из того же материала, что и одежда для космонавтов, серебристого фиброволокна. Чертовски теплое. И вот я сидел в шапке, укутавшись в это одеяло. Печальное зрелище.

Смотреть на себя безволосого было невыносимо. Я не хочу шокировать людей. Они судят по тому, как ты выглядишь, а выглядишь ты либо болезненно, либо хорошо. Если бы меня увидели без волос, сразу бы сказали: «О, черт побери, у него ужасный вид!»

Поэтому я связался с одной бирмингемской компанией под названием Optima, которая занимается пересадкой волос, а также париками для больных раком, и мне сделали парик. Они – настоящие профессионалы и воспроизвели мою прическу такой, какой она была. Сейчас у меня отросли свои волосы, причем на затылке и макушке как было, а по бокам – вперемешку с седыми. Вообще-то мне нравится. В какой-то степени.

Я прошел три курса химии, и врач решил, что мне лучше переключиться на радиотерапию. Мне дали месяц передышки, после чего я каждый день в течение трех недель ходил на сеансы радиотерапии.

Это отнимает много сил, поэтому чрезвычайно большую помощь оказывает персонал больницы. Однако они не сажают тебя на специальную диету и не говорят: «Ешь то-то, избегай этого». Вот почему с самого начала лечения и по сей день я советуюсь с диетологом; у моего диетолога, Бев де Понс, десять лет назад была лимфома, так что этой женщине можно доверять. Она натуропат и специалист по активности организма, применяет лечение, в котором вакуумные стеклянные баночки присасываются к коже, разгоняя энергию. Мне очень помогло. Она дала мне советы по диете и познакомила с Джоном Стирлингом.

Джон – биохимик, он владел компанией Biocare по производству витаминов. Хоть он ее продал и ушел на пенсию, но продолжает заниматься исследованиями. К тому же он сам победил рак: меланому. Джон рассказал мне, что можно есть, от чего следует