плывут сквозь предвечерний золотой свет. Ее платье буквально создано для таких летних вечеров, бриз колышет фатин, который бьется о ее ноги. На перекрестке она тянет юбку набок, чтобы случайно не зацепиться.

Здание величественное, в наполеоновском стиле. Огромная люстра среди всей это красноты как алмазный бугорок в бьющемся сердце. Во время «Цветочного дуэта» в первом акте она плачет. Лу кладет руку ей на бедро, она смотрит на него. Даже в темноте его лицо величественно сияет. К концу у нее болит голова. Она бывала в опере, но не так, как сегодня. Не в Париже. Не с любовником.

Не с ЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУ.

Когда они возвращаются в квартиру, она понимает, что сна не будет. Лу снял пиджак, расстегнул «бабочку». Он берет чайник и спрашивает, не хочет ли она чаю.

Чаю не хочет.

Хочет его.

И говорит ему об этом.

Они не могут насытиться друг другом, как будто все случается в последний раз. Как будто оба знают, что, когда она вернется из Нью-Йорка, все будет по-другому.

– А эти знаки противоречивые? – спрашивает она, языком исследуя всего его.

Лу, низведенный до изъяснения базовыми звуками, мычит и быстро мотает головой «нет».

– Ты любишь меня? – спрашивает она. Понимая, как нечестно задавать этот вопрос сейчас, вот так.

– Да. Я люблю тебя, – говорит он. Его ладонь лежит на ее затылке, волосы проскальзывают между его пальцами, рука медленно сжимается в кулак.

Потом, в постели, Винсент извиняется, что спросила, любит ли он ее. Это нечаянно. Она в его объятиях, у нее пропитавшийся дымом, испачканный вином рот, на ней не надето ничего, кроме тигриной цепочки.

– Я бы уже давно признался, если бы не боялся тебя напугать.

– Меня это не пугает. Je n’ai pas peur.

– Теперь моя очередь спросить.

– Вот и спроси, – говорит она. У нее закрываются глаза. – Спроси меня.

В комнате очень тихо, его дыхание горячит ей шею, он дышит глубоко, как будто уже спит.

– Ты любишь меня, Винсент?

– Je t’aime, Loup. Ne sois pas stupide, – говорит она мягко, но пронзительно, ее слова словно булавка с бархатной головкой. Она погружается в сон.

Не задавай глупых вопросов.

Пока ждет в аэропорту, Винсент посылает ему сообщение:

Я одержима тобой.

Он отвечает:

Я одержим тобой.

Она пишет:

Я одержима тобой.

Он пишет:

Я одержим тобой.

Они пишут:

Я одержима тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержима тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержима тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержима тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

Я одержим тобой.

До тех пор, пока она не садится в самолет и ей не приходится выключить мобильник.

Плейлист Винсент | самолет | Париж – Нью-Йорк

“Ne me quitte pas” by Jacques Brel

“NYC” by Interpol

“The Promise” by Sturgill Simpson

“Hardest to Love” by The Weeknd

“New York State of Mind” by Billy Joel

“Iowa (Traveling, Pt. 3)” by Dar Williams

“Fetch the Bolt Cutters” by Fiona Apple

“Crowded Places” by Banks

“Manhattan” by Ella Fitzgerald

“La Lune” by Billie Marten

“New York” by St. Vincent

“Betray My Heart” by D’Angelo

“Master of None” by Beach House

“Babylon” by David Gray

“No Sleep Till Brooklyn” by the Beastie Boys

“The Emperor’s New Clothes” by Sinead O’Connor

“Flash Light” by Parliament

“Gentleman Who Fell” by Milla Jovovich

“Ode to My Family” by the Cranberries

“The Only Living Boy in New York” by Simon & Garfunkel

5

В Нью-Йорке разгар лета. Винсент в пижаме, как раз завершает свой ежевечерний ритуал. Она нежно втирает в щеки увлажняющий крем и вытирает руки о полотенце.

Киллиана она узнает по стуку.

Она затаилась за закрытой дверью номера и делает попытку приготовиться к тому, какие чувства овладеют ею при виде него. Она охладеет или потеплеет к нему? Ее охватят мурашки или сердце уйдет в пятки?

Она ждет, чтобы он постучал еще раз, и только потом открывает дверь.

– Приветик. – Он держит в руках букет белой космеи в бурой бумаге и улыбается ей так, будто она ангел, несущий Добрую Весть.

Она берет цветы и кладет их на комод. Повернувшись к нему, она с размаху оказывается в его объятиях, и дверь закрыта. Ее охватывает лихорадка, теплая волна от ушей устремляется вниз. Сквозь живот. Под колени. Холодом покалывает нос и руки. Это что, сирена? Нет, лишь Киллиан. Она все равно с трудом удерживается, чтобы не перекреститься. Муж обхватывает ее лицо, целует его, целует губы, говорит, как сильно любит ее. Как сильно скучал по ней. Она тоже по нему скучала. Скучала по его губам и по тому, как от него пахнет. Так могло быть всегда, но не вышло. Она представляет, как признается Лу в этом, в этой своей готовности так легко снова отдаться Киллиану и в том, что ее сердце – бомба с часовым механизмом.

Почему? Потому что это Киллиан.

Олив прилетает завтра после обеда, а вечером они вчетвером впервые за целый год ужинают вместе.

– Ты чертовски красивая. Даже не верится, что я гляжу на тебя, – говорит Киллиан. – Как же я счастлив.

На нем темно-синяя футболка и темные джинсы – и то и другое выбирала она. Она покупала ему одежду двадцать пять лет.

Он с обручальным кольцом.

Тигриная цепочка у нее в чемодане, там же голубой свитер Лу. Она отправила Лу сообщение, как только добралась до отеля, и он прислал ей сердечки и je t’aime, написал, чтобы звонила и писала, когда захочет.

Киллиан сидит на кровати, Винсент рядом. Стрелки ее времени медленно двигаются назад. В Париже около шести утра. Она зевает. Не может сдержаться.

– Я в соседнем номере, – говорит он, указывая на стену за их спинами.

– Ты привез Ханну в качестве своей девушки? – спрашивает она, специально по-дурацки расширив глаза.