разведка, сеть полярных станций, метеорологическая и ледовая служба открыли возможность провести большой караван через пролив Вилькицкого в те короткие девятнадцать часов, когда он оказался свободным от льдов. Потеря этих суток принесла бы немало огорчений: на завтра ветер снова переменился, и пролив оказался забитым непроходимыми льдами на целую неделю!　

В море Лаптевых разыгрался шторм. В ясную солнечную погоду крепкий ветер гнал пенистые волны. За «Иосифом Сталиным» шли девять судов: транспорты, землечерпалки катеры для арктических портов. Команды небольших катеров с трудом боролись со штормом. «У нас полно воды», — кричали в рупор с ближнего судна. Его взяли на буксир. Часть команды кое-как перебралась на ледокол. Моряки приняли горячий душ, напились чаю с коньяком, передохнули.　

Капитан Белоусов повел караван под прикрытие маленького острова «Комсомольской правды». Двое суток простояли мы в тихой бухточке, принимая топливо с парохода-угольщика. Затем караван разделился: часть судов продолжала путь к Тикси и дальше на восток, другие пошли на юг, в Хатангский залив, с грузами для строительства Нордвика, где советские геологи открыли огромные природные богатства. Кроме угля, здесь, в юго-западной части побережья моря Лаптевых, были разведаны большие залежи каменной соли. До последнего времени соль для Дальнего Востока, рыбных промыслов Приморья, Амура, Сахалина и Камчатки ввозилась из портов Черного моря через Суэцкий канал и Индийский океан, за десять тысяч миль. Три года назад из Хатангского залива по Северному морскому пути пошли на Дальний Восток первые тысячи тонн нордвикской соли.　

За сотни миль от «Иосифа Сталина» во льдах центральной Арктики дрейфовал в эти дни советский пароход «Георгий Седов». На борту его было пятнадцать арктических моряков во главе с молодым капитаном Константином Бадигиным. Необычайно сложилась история дрейфа седовцев. Он начался два года назад в море Лаптевых у семьдесят пятой параллели. Сорока годами раньше почти в этом же районе вошел в дрейф «Фрам» Фритьофа Нансена. Пятнадцать седовцев превратили свой корабль в пловучую лабораторию. Их наблюдения представляли огромную научную ценность, дополняя исследования дрейфующей экспедиции «Северный полюс». За два года дрейф отнес «Седова» далеко на север, к восемьдесят седьмой параллели; до полюса оставалось лишь двести миль.　

«Иосиф Сталин» приближался к району, где в 1937 году «Седов» был пленен льдами. Папанин пригласил к себе начальника судовой радиостанции:　

— Вызовите на четырнадцать часов «Седова», буду говорить с Бадигиным.　

За пять минут до срока наша радиостанция стала посылать в эфир позывные «Седова». Дрейфующий корабль откликнулся.　

— Какова ледовая обстановка в районе дрейфа? — спросил Папанин.　

— В пределах видимости — сплошной торосистый лед, — ответил Бадигин. — Временами видим «водяное небо» — где-то далеко есть разводья. Арктическое лето чувствуем и мы. С середины июня началось бурное таяние льдов. В центре ледяных полей появились большие озера, глубиной до одного метра — наши товарищи совершают путешествия на лодках. За последние две недели торосы превратились в кучи талого снега. Обстановка улучшается, но нас все еще окружает сплошной ледяной массив.　

— Перспективы дрейфа на ближайшие два месяца?

— Нас несет в западном направлении за восемьдесят шестой параллелью. Вряд ли дрейф отклонится к востоку.　

— Какие ведете научные работы?　

— Хотя много труда и усилий приходится тратить на предохранение корабля от коррозии, вся научная работа проводится в прежнем объеме. Мы регулярно производим астрономические, магнитные, гидрологические, метеорологические, гравиметрические наблюдения, измеряем глубины океана, изучаем природу льдов, собираем планктон, наблюдаем за ветром на разных высотах.　

— Как себя чувствуют люди, их здоровье?　

— Отлично! — ответил капитан «Седова». — Все бодры, здоровы, жизнерадостны. Вторая полярная ночь еще крепче сплотила наш дружный коллектив…[14]

XI

В Тикси мы пришли утром. Ледокол стал на рейде. В бухте собрались пятнадцать кораблей. Одни разгружались, другие брали уголь с шаланд и пополняли баки пресной водой, готовясь в обратный путь на запад и восток. Механизация порта только проектировалась. По сходням, уходившим в море, тянулись вереницы грузчиков-сибиряков. Это были живописные фигуры: мускулистые, загорелые, обветренные, с повязанными на голове, как чалмы, пестрыми платками, в широких шароварах. Под навесами росли горы мешков с мукой и сахаром, картофелем и овощами, штабеля кип с тканями и одеждой, ящиков с обувью, бельем, хозяйственной утварью. Гусеничные тракторы и грузовики развозили товары по складам.　

На пологом берегу раскинулся поселок: бревенчатые домики, бараки, походные палатки грузчиков, приехавших с верховьев Лены на время навигации. На глади небольшого залива покачиваются краснокрылые «летающие лодки» пассажирской авиалинии Якутск — Тикси.　

Бухта Тикси, расположенная почти в центре Северного морского пути, на шестьсот километров севернее Полярного круга, быстро становится одним из главных арктических портов. Через Тикси идут грузы для Якутской республики; товары, прибывшие морем с Большой Земли, здесь перегружаются на речные суда. Скоро этот далекий поселок будет обладать всеми признаками Большой Земли. Его население уже исчисляется тысячами. Многоводная Лена связывает Тикси с Якутском, золотыми приисками, Ангарским угольным бассейном, а через Ангару — и с Иркутском.　

А ведь совсем еще недавно это была мертвая пустыня. Всего шестьдесят лет назад здесь, в устье Лены, разыгралась трагедия. За сотни миль к северо-востоку льды раздавили «Жаннетту», корабль американской полярной экспедиции лейтенанта Де Лонга. Американцы отправились по льду к Новосибирским островам, рассчитывая оттуда перебраться на материк. Они имели пять саней и четыре шлюпки; в трое саней были впряжены собаки, остальное пришлось тащить самим людям. Спустя три месяца ослабевшие, помороженные и больные путники добрели к дельте Лены. Незнакомство с сибирским побережьем погубило их; они пошли на юг, в безлюдье, а не на запад, где могли встретить промышленников-туземцев. Де Лонг и его спутники еле двигались, истощенные голодом. Северная страна словно издевалась над несчастными путешественниками, изредка посылая под выстрел оленя, чтобы лишь продлить их муки. Настало время, когда они получали пятнадцать граммов спирта или по ложке глицерина с горячей водой на день; потом иссякли спирт и глицерин, и люди питались отваром кустарниковой ивы и кожей с сапог. Они уже не могли двигаться. Истощенные голодом люди умирали.　

Первой жертвой пал индеец Алексей с Аляски. Де Лонг вел краткий мартиролог: 　

«Страшная ночь», «Иверсен совершенно обессилел», «Иверсен умер рано утром», «Ночью умер Дресслер», «Бойд и Герц умерли ночью. Коллинс умирает…» 　

Это была последняя запись начальника экспедиции, на сто сороковой день после гибели «Жаннетты». Через пять месяцев дневник Де Лонга нашли возле его трупа. Над могилой путешественников воздвигнут большой крест с надписью: «Памяти 12 офицеров и матросов с американского парового судна «Жаннетта», умерших от голода в дельте Лены в октябре 1881 года».　

Гибель