длительных лет сражений против мавров. Кортес, завоеватель Мексики, неразборчивый в средствах и развращенный во всех смыслах, обладал духом крестоносцев, он посвятил себя Деве Марии. Он всегда сохранял на себе Ее изображение, молился, ежедневно посещал мессу, на одном флаге разместил крест, на другом — герб Кастилии и изображение Девы Марии.

Подобные экспедиции предполагали одним из аспектов наличие истинных преемников средневекового крестового похода. Нам очевиден тот же самый фанатизм, благородство, суеверия, возможности совершения подвигов ради славы и ради добычи, имея в виду открытие новых земель для христианского мира.

Вместе с тем существовали два угрожающих различия, первое заключалось в том, что противостоявшие племена были слабыми и невоинственными. (Здесь автор ошибается. Испанцам, несмотря на их запредельное мужество, героизм, а также столь же безмерную отчаянную отвагу (переходящую в наглость и вероломство), завоевание многомиллионных империй ацтеков и инков, да и борьба с другими сильными племенами, такими как арауканцы, далось недешево. Гораздо труднее, чем англичанам и американцам, осуществлявшим геноцид действительно слабых индейцев Северной Америки к северу от Мексики. — Ред.) Во-вторых, что борьба происходила на огромном расстоянии и без контроля со стороны справедливого и эффективного правительства. Кортес отправлял жителям Чолулы в Мексике требование, чтобы они признали его власть и приняли христианскую веру.

Однако, услышав о том, что испанцев собираются вырезать, и опасаясь этого в связи со своей малочисленностью, Кортес пригласил чолуланскую знать на священную территорию храма, где разместились его войска, и там, по сигналу, данному выстрелом из мушкета, было убито более 3000 собравшихся, и само действие заняло более двух часов.

Вечером 16 ноября 1532 года Инка Атагуальпа прибыл в своем паланкине на огромную площадь в Кахамарке вместе с 500 своими воинами, чтобы встретить Писарро и испанцев. Отец Винсент выступил вперед и объяснил ему основы христианской веры, потребовав, чтобы Инка принял ее и стал вассалом императора Карла V.

Инка спросил о сохранении своей власти, и монах предложил ему экземпляр католического требника. Атагуальпа взял его, посмотрел и раздраженно бросил на землю. Монах подбежал к Писарро и потребовал отомстить, пообещав отпустить грехи. Спрятавшиеся в зданиях, расположенных вокруг площади, испанцы (всего у Писарро было 62 кавалериста и 106 пехотинцев, из которых только 23 имели огнестрельное оружие) высыпали наружу и убили множество перуанцев. Писарро схватил Атауальпу за длинные волосы, свалил на землю и связал.

Спустя несколько месяцев Атагуальпу задушили (вместо сожжения живьем) после юридического суда по уголовным преступлениям, предъявленным испанцами (весьма напоминало суд над Саддамом Хусейном в захваченном Ираке. — Ред.). Вид казни заменили, потому что, пока вокруг столба раскладывали охапки с хворостом, Атауальпа разрешил себя крестить.

Сброд (профессиональные воины. — Ред.), из которого состояли испанские отряды, не посвящал мексиканцев или перуанцев в красоты христианской веры. «Разве эти люди — христиане? — спрашивал озадаченный обращенный в Маниле, наблюдая бесчинства испанцев. — Тогда почему же они не соблюдают заповеди?»

Монашеские ордена нуждались в таком же в обновлении, как и другие средневековые институты в начале XVI века. Их записи о событиях в Америке, происшедших на протяжении последующих ста лет, показывают, что пациент поднялся из своей кровати после болезни.

В Новом Свете малоизвестны успехи францисканцев и доминиканцев. Между тем почти вся основная работа проделана этими двумя орденами, августинцами и позже иезуитами, прибывшими соответственно в Перу в 1568-м и в Мексику в 1572 годах.

Не станем недооценивать решения, необходимые, чтобы пересечь море. Происходило расставание с домом, да и само путешествие было небезопасным. Из 376 иезуитов, отправившихся в Китай между 1581 и 1712 годами, 127 умерли по дороге. В истории их миссии особое значение имел тот факт: что сама деятельность ордена привлекала два вида людей, одни жаждали приключений и подвигов, другие же — это те, кому не удалось ничего достичь в Европе. Никто не оказался более решительным в защите индейцев, чем доминиканец Бартоломео де Лас Касас.

ЛАС КАСАС

(1474–1566)

Лас Касас, чей отец плавал матросом вместе с Колумбом, стал свидетелем жесточайшего произвола в колониях и наблюдал ужасные условия организации труда рабов. Полагают, что как первый посвященный священник Нового Света (1510) он спел свою первую мессу на церемонии, когда дискос был заполнен необработанными кусками американского золота, и собравшиеся не могли использовать вино, потому что свежий запас не поступил из Испании.

Восхищаясь протестом монахов-доминиканцев против колонистов, он присоединился к ордену и вскоре стал ведущим защитником местного населения. Обладая особой выносливостью и неиссякаемой энергией, он путешествовал вдоль побережья и островов. Наблюдал, протестовал, жаловался, организовывал, претерпевал выпады враждебности. Иногда ему угрожала такая же опасность от его соотечественников, как и от местного населения.

Лас Касас пересекал Атлантический океан четырнадцать раз, пытаясь добиться соответствующих законодательных мер от королевского правительства. Его ненавидели как колониальные власти, так и торговые дома, получавшие помощь от короны, которая всегда руководствовалась благими намерениями, редко оказывавшимися эффективными.

Он постоянно препятствовал и угрожал их делу утопическим идеализмом и частыми жалобами. Однако, несмотря на его досадные качества, несмотря на провал его стремления заботиться о привезенных в Америку африканских рабах (точно так же как Лас Касас беспокоился о своих индейцах), несмотря на его неловкость и неумение находить баланс интересов, он оставался одним из самых примечательных людей периода Реформации.

Существуют периоды в христианской истории, когда оказывалось необходимым быть неумеренным, если речь шла о справедливости. Более сорока лет Лас Касас напоминал испанцам всей силой своего голоса, что индейцы, его дети, оставались человеческими существами и должны восприниматься именно подобным образом.

Даже если его практические усилия часто и оказывались неэффективными, Лас Касасу удавалось все же заручиться поддержкой сначала кардинала Хименеса, а затем и самого императора Карла V. Лас Касас получил, в соответствии с «Новыми законами» 1542 года, гарантию того, что испанцы и индейцы уравнивались в правах.

Являлось ли моральное оправдание достаточным для обеления завоеваний в Америке? Противники Лас Касаса, такие как испанский теолог Сепульведа, выступали против. Папа Александр VI в булле 1493 года предоставил испанцам право сюзеренитета над американскими индейцами и призывал обращать индейцев в католическую веру, подчеркивая при этом, что все средства хороши.

Трудно представить, что индейцев полагалось обращать до тех пор, пока те не подчинятся правлению испанцев и устроенному для них правительству. Индейцы были отсталыми людьми, с низким интеллектом и в некотором отношении ближе к животным, чем к людям.

«Испанцы, — писал Сепульведа, — намного превосходят индейцев, точно так же как и человек возвышается над обезьяной». Они виновны в крупных преступлениях, таких как жертвоприношения людей, идолопоклонство и содомия. В обязанности каждого горожанина входит подавление преступления,