Хорошо, что Братья были смертельно опасны. А Бутчотносительно быстро излечился после вдыхания… черт, Вишес даже смогпозаботиться о копе после операции. Не то, чтобы он это помнил, но все же.

Сбитый столку столь многим, он похлопал по карманам впоисках бумаги и табака… и осознал, что был в больничной рубашке: куритьнечего.

Прочь из кресла. Назад в коридор. В сторону своей палаты.

Дверь в комнату Пэйн была закрыта, и он без заминок открылее. Велика вероятность, что человеческий хирург был с ней, но парень безсомнений спал без задних ног. Он чертовски вымотался.

Когда Вишес ступил внутрь, он должен был уловить аромат ввоздухе. И, может, ему следовало обратить чуть больше внимания на включенныйдуш. Но он был просто шокирован видом пустой кровати… и стоящими в углукостылями.

При параличе? Необходимо кресло-каталка, а не оборудование,помогающее передвижению. Значит… она ходила?

– Пэйн?

Он повысил голос.

– Пэйн?

В ответ он услышал стон. Очень низкий, удовлетворенный стон…

Такие стоны не могут быть вызваны даже самым лучшим душем вмире.

Ви бросился вперед и почти выломал дверь, когда ворвался вгорячую, душную ванную. И, святое дерьмо, представшая перед ним картина быланамного хуже того, что он представлял.

Однако, по иронии, то, что они делали – Боже, он даже не могвыразить это словами – спасло хирургу жизнь: Ви был столь поражен, что вынужденбыл отвести взгляд, и эта страусовая политика помешала ему проделать в шееМанелло дыру размером с канализационную трубу.

Когда Ви, спотыкаясь, вывалился из ванной, то услышал оттудавсевозможные вариации шороха. А потом настало время для «самоволки Идиота»: онврезался в кровать, отшатнулся, наткнулся на кресло, ударился о стену.

Такими темпами он выберется из комнаты через неделю. Типатого.

– Вишес…

Когда Пэйн подошла к нему, он не отрывал глаз от пола, и витоге уставился на голые ступни его сестры. Значит, она снова чувствует ноги.

Аллилуйя!

– Прошу, предоставь мне объяснение, – выплюнул он, преждечем бросить злобный взгляд на Манелло. Ублюдок промок с головы до пят, волосыприлипли к голове, хирургическая форма – к телу. – И не вздумай привязываться кней. Ты здесь, только пока нужен мне… и, судя по ее состоянию, не дольше чем…

– Как смеешь ты… мне выбирать, с кем соединяться.

Он покачал головой в сторону сестры.

– Тогда выбери кого-нибудь получше, чем человека в два разаменьше тебя и в четыре раза слабее. Жизнь здесь – не такая, как на облаках,милая… и Общество Лессенинг нарисует на твоей груди мишень, которую носит каждыйиз нас. Он слаб, он несет риск опасности, и должен вернуться туда, где емуместо… и остаться там.

Ну, это ли не взбесило его близняшку: ее ледяные глаза сталиядерными, черные брови низко опустились.

– Выметайся!

– Спроси его, чем он занимался все утро, – потребовал Ви. –Погоди… я тебе скажу. Он зашивал меня и Братьев, потому что мы пыталисьзащитить наших женщин и расу. Этот человек? По моему мнению, он – будущийлессер… не меньше, не больше.

– Как ты смеешь! Ты ничего не знаешь о нем!

Ви наклонился к ней.

– Как и ты. Вот что я, черт возьми, хочу сказать.

Прежде, чем дерьмо вышло из под контроля, он отвернулся,чтобы уйти, и заметил их отражение в зеркале на стене. Гребаная картина маслом:его сестра, раздетая и бессовестная; человек, мокрый и мрачный; он сам, с дикимвзглядом и готовый убить.

Ярость вспыхнула так быстро, мощно, и она вырвалась прежде,чем он успел опознать эмоцию.

Вишес сделал два шага вперед, запрокинул голову и долбанулсяголовой о стекло, стирая, разбивая отражение вдребезги.

Когда его сестра закричала, а хирург что-то произнес, Вишеспредоставил их самим себе, и вышел прочь.

Оказавшись снаружи, в коридоре, он точно знал, куданаправится.

В тоннеле он осознал наверняка, что собирается сделать.

Пока он шел, кровь стекала с его щек и подбородка, красныекапли падали на его грудь и живот.

Он совсем не чувствовал боли.

Но, в случае успеха, почувствует. Очень скоро.

К тому времени как Пэйн оделась и вышла в коридор, ееблизнец исчез.

Но кровь на полу подсказала, в какую сторону он направился,и Пэйн пошла по следу вдоль коридора до стеклянной двери с надписью «КАБИНЕТ».Внутри комнаты, красные пятна огибали стол и обрывались у двери, к которой онаподошла и открыла…

Простой шкаф. Лишь бумага и письменные принадлежности.

Там было что-то больше. Должно быть.  След кровизаканчивался у стены полок.

Она постучала по стене в поисках рычага или рукоятки,проигрывая в голове сцену, когда разбилось зеркало. Она так боялась, не засебя, а за Вишеса… до чего она его довела. Снова.

Она хотела отношений со своим братом. Но не таких.

Не этих ядовитых перепалок.

– Ты куда-то собралась?

Она посмотрела через плечо на целителя. Стоящий в дверномпроеме, он по-прежнему был мокрым, но вода с него не капала, а вокруг шеи былообернуто белое полотенце. Его короткие, темные волосы лежали неровно, будто онвытер их и оставил, как есть.

– Я не могу найти выход. – Удачная фраза, по всемпараметрам.

Какое-то время Пэйн просто смотрела на аккуратно выстроенныепачки желтых блокнотов и коробок с ручками, на упорядоченные ряды предметов, оназначении которых  могла только догадываться. Когда она, наконец, сдалась  иотступила назад, ее целитель до сих пор стоял в проходе, смотря на нее. Егоглаза почернели от эмоций, губы сжались… и, по какой-то причине, его выражениезаставило Пэйн осознать, насколько одетым он был.

Насколько одетым он был всегда, когда ложился с ней.

Он не позволил ей прикоснуться к себе, не так ли?

– Ты согласен с моим братом, – мрачно сказала она. – Ведьтак.

Это был не вопрос. И она не удивилась его кивку.

– Это – не долгосрочно, – сказал он с ужасающей мягкостью. –Не для тебя.

– Поэтому я не познала удовольствие твоих чресел.

Его брови слегка взметнули вверх, будто откровенностьсмутила его.

– Пэйн… у нас ничего не выйдет.

– По чьим словам? Это наш выбор с кем мы…

– У меня есть жизнь, к которой я должен вернуться.