– Поверь, опасность мне не грозит.

– Но как мы выберемся вместе?

Пэйн вышла из его объятий.

– Ты переоденься, пока я обо всем позабочусь. – Когдапоказалось, что он собирался возразить, Пэйн покачала головой. – Ты сказал, чтобиология всегда побеждает? Отлично. Но я говорю тебе, что у нас есть эта ночь…зачем тратить ее впустую?

– Еще больше времени вместе… только увеличит боль отразлуки.

Ох, а это ранило.

– Ты сказал, что сделаешь мне одолжение. Я озвучила. Ты нехозяин своего слова?

Он сжал губы. Потом склонил голову.

– Все честно. Пойду, переоденусь.

Когда он направился в свою комнату, Пэйн вернулась в кабинети взяла телефон – Джейн и Элена показали ей, что делать. Она без проблемнабрала… и потом доджен ответил ей веселым голосом.

Все должно получиться, подумала Пэйн. Абсолютно точно.

Она произнесла на Древнем Языке:

– Это Пэйн, урожденная сестра Брата Черного Кинжала Вишеса,сына Бладлеттера. Я желаю говорить с Королем, если он окажет мне эту честь.

Ворвавшись в Яму из тоннеля, Вишес вытер окровавленное лицоладонью, прежде чем продолжил свой путь к спальням. Хорошо, что он угодил всамый центр зеркала, ведь это значило, что в коже еще осталось несколькоосколков, но на самом деле, ему было все равно.

Подойдя к двери Бутча и Мариссы, он постучал. Громко.

– Минуту.

Бутчу не понадобилось столько времени, чтобы открыть дверь,и он все еще натягивал халат, когда сделал это:

– Что… – И на этом он проглотил язык. – Господи Иисусе… Ви.

За плечом парня Марисса села на их постели, к ее щекамприлила краска, длинные светлые волосы спутались, она прижимала к себе одеяло,подтянутое к груди. Сонливое удовольствие быстро сменилось шоком.

– Мне следовало просто позвонить. – Ви впечатлился спокойнымтоном своего голоса, он ощущал привкус меди во рту. – Но я не знаю, где мойтелефон.

Встретившись взглядом со своим лучшим другом, он почувствовалсебя диабетиком, отчаянно нуждающимся в инсулине. Или, может, скорее героинщиком,жаждущим дозы. Плевать на метафору, ему нужно выбраться из себя, или он сойдетс ума и вытворит что-нибудь криминально тупое.

Например, возьмет лезвия и порубит того хирурга в капусту.

– Я застукал их вместе, – услышал он самого себя. – Но неволнуйся. Человек все еще дышит.

И потом он просто стоял там, а вопрос, который он хотелзадать, был столь же очевиден, как и кровь на его лице.

Бутч посмотрел на свою шеллан. Она без колебаний кивнула, вее глазах отражались печаль, доброта и такое понимание, что Ви был на мгновениетронут, даже в состоянии оцепенения.

 – Иди, – сказала она. – Позаботься о нем. Я люблю тебя.

Бутч кивнул ей. Возможно, прошептал «я люблю тебя» в ответ.

Затем он посмотрел на Ви и угрюмо пробормотал:

– Жди во дворе. Я подгоню Эскалейд… и захвачу из ваннойполотенце, ага? Ты выглядишь как Фрэдди-мать-его-Крюгер.

Когда коп кинулся к шкафу и сбросил халат, Ви перевел взглядна шеллан мужчины.

– Все хорошо, Вишес, – сказала она. – Все будет хорошо.

– Я не жажду этого. – Но нуждался в этом, пока он не сталопасен для самого себя и окружающих.

– Я знаю. И я тоже тебя люблю.

– Ты благословение, равного которому нет, – произнес он наДревнем Языке.

А затем поклонился ей и отвернулся.

Когда, спустя какое-то время, мир снова стал различимым, Випонял что сидит на пассажирском сидении Эскалейда. Бутч был за рулем, а педаль,вжатая в пол, означала, что они покрыли довольно серьезный километраж. Огницентра Колдвелла находились не просто на расстоянии; они были повсюду, мерцаясквозь лобовое и боковые стекла.

Тишина во внедорожнике была столь же напряженной, как боеваярука, и столь же непроницаемой, как кирпич. И, несмотря на то, что ониприближались к пункту назначения, Ви с трудом осмысливал эту поездку. Нообратного пути нет. Ни для кого из них.

Вниз, в подземный паркинг Коммодора.

Двигатель заглушен.

Две двери открываются… две двери закрываются.

А затем вверх на лифте. Дорога от особняка к Коммодору, каки все остальное, не отразилась в сознании Ви.

Следующим до него дошло, что Бутч использует медный ключ,чтобы открыть дверь в пентхаус.

Вишес зашел первым и усилием мысли зажег черные свечи на ихстойках. Как только свет упал на черные стены и пол, он трансформировался иззомби в ходячий провод под напряжением, его чувства ожили настолько, чтособственные шаги раздавались,  словно взрывы бомб. При звуке двери, закрывающейих обоих, казалось, что рушится само здание.

Каждый сделанный им вдох был порывом ветра. Каждый стуксердца – ударом боксера. Каждый глоток – спиртом, стекающим по его горлу.

Вот как чувствовали себя подчиняющиеся? Слишком живыми,живыми до боли?

Он остановился около своего стола. Ни куртки, чтобы ееснять. Только окровавленная больничная сорочка.

Бутч позади него нависал, словно гора.

– Не одолжишь телефон? – резко спросил Ви.

– Держи.

Ви развернулся и поймал подброшенный БлэкБерри своейненормальной рукой. Зайдя в сообщения, он выбрал Док Джейн из адресной книги.

Его пальцы замерли на кнопке. Мозг заволокли эмоции. Крик,который ему нужно было выпустить, прокладывал свой путь и превращал егообыкновенную сдержанность в решетки из твердой стали, запиравшие его внутри самогосебя.

Но, опять же, они здесь именно поэтому.

Тихо выругавшись, он нажал на отмену.

Когда он подошел, чтобы вернуть телефон, Бутч стоял околокровати, снимая одну из своих многочисленных смазливых кожаных курток. Никакойбайкерской хрени с шипами для копа в отставке – куртка была длиной до бедра иидеально сидела на его бочкообразной груди, материал глаже масла и мягкий, словнооблако. Ви знал это, потому что не раз передавал эту вещь.

Парень не сражался в ней.

И снял он ее по веским причинам.

Незачем пачкать кровью нечто подобное.

Когда Ви положил телефон на кровать и отошел, Бутч свернул курткуосторожными, аккуратными руками, и положил кожу на черное одеяло так, будтоукладывал малыша. А потом эти сильные, грубоватые пальцы подтянули черные брюкис ремнем и пригладили черную шелковую рубашку.