Когда стало трудно дышать, она подумала… как самонадеянноэто было с ее стороны. До нее никогда не доходило, что ему есть куда пойти. Нос другой стороны, как и указал ее брат, что она знала о целителе?

– У меня есть семья, – продолжил он. – Работа. Лошадь,которую я должен навестить.

 Пэйн подошла к нему, высоко держа голову.

– Почему ты считаешь, что эта ситуация – «или/или»? И преждечем попытаться, не трать слова, не говори, что не хочешь меня. Я знаю, что этонеправда… твой запах не врет.

Он прокашлялся.

– Пэйн, секс – не главное. И когда дело доходит до тебя именя, главное – чтобы ты была в том состоянии, в котором сейчас находишься.

От этих слов по ее телу пробежал холодок, будто в комнатесквозило. Но потом она покачала головой.

– Ты хочешь меня, Целитель. Когда ты вернулся и увидел меняв той кровати… твой запах не был связан с моим состоянием, и ты трус, еслипытаешься убедить себя в ином. Скрывайся, если желаешь, целитель…

– Меня зовут Мэнни, – отрезал он. – Мануэль Манелло. Меняпривели сюда, чтобы помочь тебе… и если не заметила, ты стоишь на ногах.Значит, я помог. Прямо сейчас? Я просто жду, когда твои люди снова порвут моймозг на кусочки и оставят меня различать дни и ночи, сны и реальность. Это твоймир, не мой, и здесь есть только «или/или».

Их взгляды встретились, и в это мгновение, если бы всездание вспыхнуло синими пламенем, Пэйн бы не смогла отвести глаз… и, как онаосознала, он тоже.

– Если бы все получилось, – хрипло сказала она, – если бытебе разрешили приходить и уходить по своему желанию, ты бы остался со мной?!

– Пэйн…

– Вопрос ясен. Отвечай. Сейчас же. – Его брови взмыли ещевыше, и она не могла понять, был он восхищен или возмущен ее бестактностью, носейчас ей было плевать. – Правда есть правда, высказанная или нет. Так чтодавай разберемся.

Он медленно покачал головой.

–  Твой брат не думает…

– На хрен моего брата, – парировала она. – Скажи, чтодумаешь ты.

В напряженной тишине Пэйн осознала что сейчас сказала, и ейснова захотелось выругаться. Опустив голову, она уставилась в пол, не изкротости, а от разочарования. Достойные женщины не говорят таким образом, онине давят на людей даже из-за кухонного полотенца, не говоря о вещах болеесерьезных.

Воистину, подобающая женщина стояла бы подле старшего всвоей семье, который бы принимал самые важные решения, формировал всю ее жизнь,начиная с того, где ей жить, заканчивая выбором супруга.

Взрывы гнева. Секс. Сквернословие. Чуть больше этого, и онавоплотит желания Вишеса, потому что целитель – Мануэль – сочтет ее стольнепривлекательной, что будет умолять увезти его подальше от нее, безвоспоминаний о проведенном времени.

Она никогда не подойдет под стандарт женственности вродеЛейлы?

Потирая виски, она прошептала:

– Вы оба правы… но по иным причинам. Нам не бывать вместе,потому что я – плохая пара для любого мужчины.

– Что?

Уставшая от всего… от него, от своего брата, от себя, женщини мужчин в целом… она отмахнулась от Мэнни и отвернулась.

– Ты говоришь, что это мой мир? Ты сильно ошибаешься. Япринадлежу ему не больше, чем ты.

– О чем, ад и преисподняя, ты говоришь?

Воистину, он может получить полную картину перед своимуходом. Черт возьми.

Она посмотрела через плечо.

– Я – дочь богини, Мануэль. Божества. Сияние, которое ты вомне пробуждаешь – это ее сущность. Такая она. А мой отец? Он – лишь садистскийублюдок, который передал мне потребность убивать… вот его «дар». И хочешьузнать, что я с ним сделала? Хочешь? – Она прекрасно понимала, что повышалаголос, но совсем не собиралась успокаиваться. – Я убила его, Мануэль. И за этопреступление против кровной линии, за это оскорбление стандартов поведенияженщин, меня заточили на века. Так что ты прав. Иди… уходи сейчас. Так будетлучше. Но не думай, что я подхожу этому миру больше, чем ты.

С очередным проклятием, она протиснулась мимо него и вышла вкоридор, считая, что скоро Манелло получит желаемую свободу…

– Это был твой брат. Не так ли?

Спокойные, низкие слова эхом пронеслись по пустому коридору,останавливая не просто ее ноги – ее сердце.

– Я видел его состояние, – сказал Манелло низким голосом. –Это мог сделать твой отец?

Пэйн медленно повернулась. Целитель застыл посреди коридора,на его лице не было ни шока, ни ужаса, лишь проницательность, которую онаожидала увидеть.

– Почему ты так решил? – сказала она мертвым голосом.

– Когда я оперировал его, то увидел шрамы, и было вполнеочевидно, что кто-то пытался кастрировать его. Пораскинув мозгами? Исходя измоего ограниченного опыта общения с ним, я бы сказал, что он слишком дерганныйи агрессивный, когда кто-то пытается взять верх. Так что, это была либо шайкалюдей, либо кто-то, кто добрался до него в очень, крайне уязвимом состоянии.Думаю, последнее – наиболее вероятно, потому что… ну, просто скажем, что яудивлюсь, если у вашего вида не встречаются жестокие родители.

Пэйн сглотнула ком, и прошло много, много времени, преждечем она обрела голос.

– Наш отец… удерживал его. Кузнецу приказала сделатьтатуировки… а потом они достали клещи.

Мэнни резко закрыл глаза.

– Мне жаль. Мне на самом деле… чертовски жаль.

– Наш отец был избран за свою агрессию и жестокость, и емуотдали моего брата, когда тот был совсем ребенком… тогда как я осталась вСвятилище с нашей мамэн. Не зная, как иначе проводить время, я наблюдала запроисходящим здесь, на Земле, во всевидящих чашах, и… на протяжении всегопребывании в военном лагере, с моим братом жестоко обращались. Я снова и сноваговорила об этом матери, но она твердо придерживалась уговора, заключенного сБладлеттером. – Пэйн сжала ладони в кулаки. – Этот мужчина, этот проклятыйбогом садист… он не мог произвести сына, но мать дала ему такового, чтобы онсогласился соединиться с ней. Спустя три года после нашего рождения, онапередала Вишеса в руки жестокости нашего отца, и приложила все усилия, чтобыудержать меня в мире, где мне никогда не будет места. А потом, когда произошелтот случай с Вишесом… – Слезы брызнули из ее глаз. – Больше не… я не моглабольше бездействовать. Я пришла сюда и… я выследила Бладлеттера. Поваливназемь, я сожгла его. И я не жалею об этом.

– Кто заточил тебя?

– Моя мать. Но заключение лишь отчасти было связано егосмертью. Порой мне кажется, что оно было вызвано в большей степени ееколоссальным разочарованием во мне. – Она быстро вытерла лицо, смахивая слезы.– Но хватит об этом. Хватит… всего этого. Иди, сейчас… Я поговорю с королем,чтобы тебя отослали назад. Прощай, Мануэль.