— Он… умер? — пробормотал Рунн.

— Мне нужно совершить траурные приготовления по законам моего народа. — Киирис нарочно проигнорировала бессмысленный вопрос. Времени горевать, плакать и заламывать руки у нее не было. Это бессмысленная тщета присуща смертным, а она, Кровь богов, сделает то, к чему давно и безоговорочно готова: вырвет у Костлявой своего Дэйна, и пусть хоть боги восстанут из своих небесных могил и загородят ей путь — она не остановится.

— Ну? — поторопила Киирис, когда Рунн так и не пошевелился. — Император умер, ты можешь и дальше изображать скорбь, но лучше делай это, помогая мне.

Когда до окружающих дошел смысл ее слов, ропот пронесся над толпой. Киирис мысленно сосчитала до трех и — так и есть: вперед уже протискивались генералы и министры, советники, которые остались в Замке туманов присматривать за делами, пока император отвоевывал для своего народа еще один кусок земли и безопасность заодно.

— А вот и стервятники, — негромко, так, чтобы услышал лишь Рунн, прокомментировала она. — Ты обещал мне, помнишь?

Наследник тени кивнул, а следом за этим по его лицу скользнула тень подозрения.

— Ты с самого начала знала, что … мой брат не вернется живым?

— Да. — А к чему юлить? Ложь лишь украдет у нее время, которое в данный момент было их с Дэйном единственной ценностью. — И знаю, что должен сделать ты. Или Наследник тени решали, что достаточно силен, чтобы нести бремя императорской короны?

Тенерожденный отшатнулся, словно она влепила ему увесистую оплеуху. Этот удар попал точно в цель, потому что они ба знали, что Рунн мечтал о короне лишь на словах. Болтал о власти без умолку, чтобы позлить старшего брата за детские обиды, в которых обвинил его просто потому, что больше винить было некого.

— Я не хочу быть императором, — ответил Рунн. Твердо и решительно.

— Рада, что мы оба понимаем это, но впредь не кричи об этом в мир, — зашипела на него мейритина. Еще не хватало, чтобы все эти советники и жадные до власти прихлебатели ухватились за повод растащить империю по куску, словно шакалы, до того, как она совершит задуманное. — Сейчас тебе придется им стать, хотя бы на какое-т время.

К счастью, он не стал расспрашивать, что именно она собирается сделать. Вероятно, не хотел знал того, что не вкладывалось в его рамки нормальности. Или просто отказывался взвалить на свои плечи еще и этот груз ответственности. Киирис не осуждала, лишь с мольбой во взгляде просила новоиспеченного императора дать ей то немногое, что она просила: время и тело Дэйна. Он дал. И когда советники преклоняли колени перед новым императором, пообещал, что лично убьет каждого, кто посмеет встать между мейритиной и телом его брата.

Траур до самого вечера утонул в рутине, в которой, стараниями верной Корты, Киирис узнала главное: их с Раслером считали пропавшими уже несколько месяцев. Среди жителей замка самым любимым был слух о том, что безумный Наследник костей воспользовался отсутствием брата, чтобы прибрать к рукам его любимую рабыню, а потом, когда и Раслер не объявился, история обросла более романтическим флером: влюбленные решили сбежать из-под гнета властного Дэйна, и теперь счастливо живет где-то в домишке у моря. Возвращение Киирис без своего «верного принца» накануне печального события сочли дурным предзнаменованием. Если бы не запрет Рунна прикасаться к ней под страхом смерти, Киирис бы давно бросили в темницу.

Единственным, кто до последнего ждал ее возвращения, был подаренный Дэйном щенок фира. Корта с грустью рассказала о том, что животное сперва долго сидело около комнаты Раслера и сменил пропавшего наследника на посту воющего по ночам. Корта подкармливала фира, потому что оказалась единственной, кому он позволял о себе заботиться. Эти двое, казалось, понимали друг друга без слов. Киирис попросила Рунна отпустить Корту. Она была почти уверена, что тот откажет, но Наследник тени сразу согласился. Корта ушла на закате, и фир ушел вместе с ней. Киирис знала — эти двое смогу друг о друге позаботиться.

Киирис попросила, чтобы тело императора опустили в склеп, где был похоронен его отец. В происходящей вокруг вакханалии замок со всеми его обитателями стал слишком шумным местом. В каменном пристанище склепа она нашла покой, тишину и уединение с любимым. Киирис долго и неторопливо омывала его тело, вычесывала длинные волосы и наслаждалась каждой чертой бесконечно родного лица. Он не умер, нет. Он стоит за дверью и ждет ту, что укажет ему обратный путь. Потому что она лишь крохотная частичка, без которой мир не рухнет в пропасть, а Дэйн — скала, о которую разобьются все невзгоды многотысячной империи. Мир не станет лучше или хуже, если она, последняя мейритина, превратится в имя без воспоминаний, судьбу без будущего.

Осколок она поставила так, чтобы видеть в его отражении лицо Дэйна. Где-то там, по ту сторону реликвии, ее император бродит бестелесной неприкаянной тенью, и каждая минута промедления отдаляла их друг от друга в этом бесконечном лабиринте.

Рунн, как она и просила, появился, едва село солнце. Он больше не выглядел затравленным, но и счастья от обретенной власти на его лице не было. Только бесконечная тоска и желание найти хотя бы крохотную лазейку, чтобы сбежать от власти, которая оказалась для него непосильной ношей.

— Осколок? — Рунн посмотрел на него с отвращением. — Он как-то связан с исчезновением Раслера?

— Если тебя действительно интересует ответ, я могу сказать, но это все равно уже ничего не изменит. Мы все стали заложниками обстоятельств и каждый нашел свой пусть на свободу. Раслер, как ты и, сделал выбор. Мне не хочется думать, что его жертва была напрасной.

Рунн не стал лукавить и остался верен своей нелюбви к младшему брату: новость об исчезновении Раслера его нисколько не огорчила. В стремительно крушащемся мире эта стабильность предавала Киирис уверенности. По крайней мере, это место не будет испачкано ложью.

— Ты должен сделать это, Рунн. Одной мне не справиться.

Ей не нужно было объяснять, что именно от него требовалось: Наследник тени все понял без слов. Понял — и во второй раз за день оступился, пятясь назад. Киирис пошла на него, поймала за руку до того, как он оказался на лестнице и затащила обратно. Он не упирался, но получив свободу, обязательно бы нова попытался сбежать. Пришлось вцепиться его ладонь смертельной хваткой: если и вырвется, так уж вместе с рукой.

— Во мне слишком много … меня. — Как же ему объяснить, что только избавление от реальности позволит ей ослабить остатки своих душ? — Я — цена за его жизнь, Рунн. Ты либо принесешь в жертву меня, либо останешься в веках никудышным императором. Мы оба знаем, что не ты был рожден для этого, мы оба знаем, что твой главный поступок в жизни еще только предстоит совершить. Не сражайся против того, что было решено не нами. Просто исполни свое предназначение.

— Я не могу, — обреченно простонал тенерожденный.

— Можешь. — Если потребуется, она станет утесом, об который разобьются все волны его нерешительности. Лучше бы, конечно, не затягивать с этим слишком долго. — Можешь и сделаешь.