— Стала бы. Терпеть не могу рекламу, а фильм как разпрервали на рекламный блок.

СС, ТТ и ММ заскрежетали челюстями. А потом началипрепираться, кто, когда и сколько раз выпадал из столовой и выскакивал воранжерею. Ничего хорошего из этого не вышло. Тем более что, кроме оранжереи,Tea, Минна и Дашка два раза отлучались в дамскую комнату, а Софья посетила еетрижды (“все из-за коньяка, он необычайно меня расслабляет”). A Tea дажевыдвинула оригинальную идею бесконечных отлучек:

— С некоторыми из присутствующих трудно даже однимвоздухом дышать. Вот и выскакиваешь периодически, кислороду глотнуть, чтобы непомереть от удушья.

Помимо путаницы с отлучками выяснилось, что ни у кого изприсутствующих нет надежного алиби, базирующегося на показаниях хотя бы двухчеловек. Все скромно ограничились одним свидетелем, показания которого можнобыло легко опровергнуть. И выкатить бочку своих контрпоказаний. Я просто дивудавалась, как такое небольшое количество людей на такой, довольно небольшой,площади не смогли уследить друг за другом. И только когда Tea едва не плюнулаСофье в лицо, а Софья едва не растоптала брошку Минны, а Минна едва не вырвалау Tea кольцо из носа, я поняла тактику писательниц, невольно поддержанную всемиостальными. Главным было не обелить себя, а очернить другого.

Видимо, та же счастливая мысль пришла и в голову Чижу.Поняв, что в столовой ловить нечего, он направил людской поток в оранжерею.Здесь, в условиях, максимально приближенных к боевым, Чиж принялся за изложениесвоей версии.

Она была не лишена изящества сама по себе, но теперь,согретая дыханием Чижа, приобрела еще и стойкий сюрреалистический запашок.

— Как я уже говорил, мы имеем дело не просто субийцей, — сверкая глазами, начал Чиж. — Мы имеем дело со своего родапоэтом, тонко чувствующим человеком. С человеком, реакция которого на любоесобытие, пусть даже самое незначительное, мгновенна. Кроме того, он умеетвыжидать. И он основательно подготовился к сегодняшнему вечеру. Он узнал осуществовании двери.

— Интересно, когда это он успел узнать о существованиидвери? — спросила Tea.

— Между обедом и ужином прошло достаточное количествовремени. Несколько часов. Этого" было вполне достаточно, чтобы изучитьдом. Особенно, если ты имеешь вполне определенную цель. И свободный доступ кцели.

— Все знают, что после обеда мы отправились напрогулку. — Заслуженная работница прокуратуры Софья Сафьянова посмотрелана Чижа с ревнивым неудовольствием. — И собрались здесь буквально черезполчаса после того, как вернулись.

— Ну, не все вернулись в одно время, — протянулаTea.

— Что вы имеете в виду, дорогая Tea? — прошипелаСофья, покрываясь красными пятнами.

— Сразу по возвращении я встретила Ботболта, с которымвы, кажется, осваивали сноуборд. Так вот, он сообщил мне, что ищет вас уже час.Чтобы вернуть вам сумочку, которую вы у него забыли.

— И вы не сунули в нее свой закольцованный нос? —Софья нашла в себе силы желчно улыбнуться.

Tea на секунду задумалась и принялась вращать головой во всестороны.

— Ботболт! — позвала она.

— Ботболт скоро подойдет, — успокоил TeaЧиж. — У него возникла какая-то мысль насчет починки телефона.

— Ну, хорошо, когда наш азиатский друг вернется, онподтвердит, что сумочка случайно выпала из его рук и случайно раскрылась.

— Уж не вашими ли молитвами?

— Как вы смеете! — оскорбилась охотница зафамильным серебром канцлера Бисмарка. — Так вот, сумочка случайнораскрылась, и из нее выпали какие-то порошки.

— На порошки у меня есть рецепт, — зачастилаСофья. — Это снотворное. Барбитал. Я плохо сплю в последнее время.

— Что, мучает стыд за написанное, дорогая Софья?

— Это только у вас ни стыда ни совести, дорогая Tea. Ауж с вашими пошлейшими текстами не то что снотворное пить — в петлю лезтьнадо!..

Так резво начавшийся анализ ситуации покатился — в которыйуже раз! — прямиком к писательской склоке. Но Чиж был начеку, придержалвзмыленных дам на повороте и сделал вид, что впервые слышит о порошках:

— Не отвлекайтесь. Tea. Значит, вы нашли у Софьипорошки?

— Снотворное, — успела вставить Софья.

— И не только порошки! — Tea торжествовала. —Но и нечто, отдаленно напоминающее отмычку.

— Какую отмычку?! — взвилась Софья. — Нет уменя никакой отмычки!

— А вы покажите ваши ключи!

— Только в присутствии адвоката. Я законы знаю! Я —старый прокурорский работник! — Взять Софью за рубль двадцать былоневозможно.

— Ну, хорошо. Будем ждать адвоката. И прокурора заодно.И служебно-разыскную собаку. Тем не менее факт остается фактом: вы со всей этойсомнительной полууголовной хреновиной в сумке вернулись с прогулки на часраньше, дорогая Софья!

— Когда захотела, тогда и вернулась, дорогая Tea! Ноэто ничего не значит. Неужели вы думаете, что если бы убийцей была я, то я непозаботилась бы об алиби? И поставила успех мероприятия в зависимость отпоказаний какого-то болвана! И уж тем более я никогда бы не оставила у негосумочку. С уликами, прямо указывающими на меня! По-моему, у вас разжижениемозгов, дорогая Tea. А все потому, что строчите по четырнадцать романов в год.

— По десять…

— Неважно! Лучше меньше, да лучше! А вот с вами — свами тоже еще нужно разобраться. Я отправилась кататься на сноуборде вместе сБотболтом. Переводчик и секретарша тоже вышли вместе. Дорогая Аглая отправиласьгулять с хозяином…

— Если кого-то интересует, то мы с режиссером Фаройкатались на снегоходах, — вставила Дашка, но Софья даже не удостоила еевзглядом: в битве титанов такое карликовое образование, как журналистка ДарьяВаликова (бывшая Ставицкая, бывшая Улюкаева-Гессен), принципиальной роли неиграло.

— ..И только вы провели время в гордом одиночестве,дорогая Tea, только вы! Не было ли это запланировано заранее?

— Я люблю прогуливаться одна… Что же в этом дурного,дорогая Софья?

— Ничего. Особенно, если никто не может подтвердитьвашего присутствия в доме. Или опровергнуть отсутствие. К тому же нам не стоитзабывать о фальшивом перстне. Как ни крути, но только вы могли воспользоватьсяим открыто. А настоящий переложить в карманы жилетки, поближе к ложечкам… Ипотом, откуда у вас этот пластырь? Вы порезались?

Науськиваемые Софьей, все уставились на пластырь науказательном пальце мулатки. A Tea… Tea молчала. Странно, что такой простойвопрос поставил ее в тупик.

— Ну, что с вами? Язык отсох? Прежде чем к другим рогасовать, свои тылы бы прикрыли! — Софья так увлеклась ролью обличительницы,что перешла на грубый и зримый язык однородной следовательской массы. — Заобедом у вас этого пластыря не было, а перед ужином — пожалуйста, появился!Может быть, вы усердно вскрывали ту самую дверь, о которой теперь такпечетесь?!