– Где мы? – спросила Юля.

– В нашем опорном пункте между Копытовом и Наумовом! – пояснил Делибаш. – Старый шныровский тоннель под нами. Если срезать путь, то отсюда. Можно еще через форт Секача, там короче, но вы сами не захотели… А проход в тоннели там! – Он кивнул на массивную дверь в углу. Эта была уже без всяких номеров. Просто мощная дверь, как в бомбоубежище.

– Грязноватый у вас опорный пункт! – попеняла Юля, созерцая ржавые металлические конструкции, которые должны были служить многоэтажными кроватями, но больше смахивали на малярные козлы.

– Подзапущен, конечно. Построен в шестидесятые годы. Способен выдержать бомбежку атакующими закладками, – терпеливо сказал Делибаш.

Юля прокрутила на пальце янтарный брелок. «Снаружи-то выдержит, а вот изнутри?»

– Выглядит так, будто эта бомбежка уже состоялась! – задиристо заявила она.

Зато Шарманщик чувствовал себя здесь как дома. Нес какую-то чушь, кудахтал, всех поправлял, но тотчас спохватывался и обращался к самому себе:

– Гений! Ты всем надоел! Выруби звук! – Однако, несмотря на это, звук не вырубал. – Чудное местечко! – тарахтел он. – Стиль лофт! Остатки старой проводки, ржавый насос и чудный новенький электрощит! Надо же! Работает! Секач толковый мужик! А тут у нас что? Компрессор на колесной тележке. Интересно, подшипники живые или ржавчина съела? – Шарманщик грудью навалился на тележку. Тележка со скрежетом сдвинулась и остановилась. – Вопрос закрыт. Тут подшипниками и не пахнет, – сказал Шарманщик.

Делибаш облачился в скафандр. Его примеру последовали все, кроме Гамова, который считал себя достаточно экипированным, и Шарманщика, который на все имел свой взгляд.

– И что? Эта штука нас спасет? – спросила Рина.

Делибаш пожал плечами:

– Как повезет.

Редя и Редедя вдвоем провернули запор гермодвери. По тому, какие усилия прилагали эти крепыши, Рина могла предположить, сколько эта дверь весит. Вниз уходила узкая бетонная лестница. Лифт предусмотрен не был, хотя в идущей параллельно шахте имелся подъемник для спуска моторов, баллонов и прочего оборудования. Шарманщик даже отыскал, где этот подъемник включается:

– Рубильник! По всем нормам каменного века! Два провода напрямую и деревянная колотушка для размыкания сети! Все, отбираю у Секача невидимую медальку обратно! А это что? Огнетушитель? Да тут, кроме этого огнетушителя, и гореть-то нечему!

Лестница продолжала спускаться, однообразно петляя. Боброк тяжело дышал. Негнущаяся нога не лучший друг ступеней, да и острый наконечник трости не воткнешь в бетон. Изредка встречались металлические двери. Некоторые имели следы сварки. Даже отработанные электроды под ногами валялись.

– Какой замочек! – умилился Шарманщик, показывая Рине на одну из дверей. – Холодная война! Атомный амбар номер три! Такой и арматурными ножницами не перекусишь – разве что с гидравликой!

Еще сотня ступеней – и лестница закончилась. Перед ними была еще одна гермодверь. Делибаш уткнулся в карту.

– Пришли! Дальше – ваши старые шныровские тоннели и всякая аномальщина! – мрачно произнес он.

– Как-то ты не слишком вдохновлен! – сказал Родион.

– Моя специализация – небо! А обществом шныров меня наказали за то, что я не прикончил тогда гиел!

– А кто у вас по Подземьям?

Делибаш ткнул пальцем в Шарманщика. Тот стащил с себя лыжную шапку и вывернул ее на другую сторону. На шапке у него оказалась круглая эмблема летучей мыши, сидящей на стилизованном черепе. А под шапкой – маленькая бритая голова и круглые уши.

– Старый диггер и старый дезертир! – представился он. – Как я вообще оказался у Тилля? Его берсерки заблудились в тоннелях, запаниковали и уже прикидывали, кто у них самый толстый и самый вялый, чтобы начинать им потихоньку питаться! И тут, на их счастье, появился я. Ну а дальше – слезы благодарности, угрозы прикончить меня, если я их не выведу, и прочее традиционное поведение. Короче говоря, я завис!

Редя и Редедя справились с очередной гермодверью. Открылся полукруглый тоннель. Это был тот же тоннель, по которому шел Витяра, но находящийся дальше той точки, где он ухнул вниз. Экспедиция, сильно растянувшись и подсвечивая фонарями, двигалась по тоннелю. Первыми шли Юля, Родион и Делибаш. За ними Редя и Редедя. Прочие где-то посередине, группируясь вокруг Кавалерии. Боброк замыкал и часто останавливался, чтобы отдохнуть.

Гамов пытался пробиться к Насте, но она всякий раз незаметно уклонялась и присоединялась то к Сухану, то к Родиону, то к Боброку. В такое общество Гамов соваться не решался. Наконец Гамов подстерег ее, когда она затягивала шнурки на ботинке.

– Почему? Ну скажи, почему? – спросил он шепотом.

– Топай, вдова! Займи себя чем-нибудь! Я не могу вечно изобретать для тебя занятия! – отрезала Наста.

Гамов смиренно опустил глазки. Наста готова была поспорить, что он подумал: «А-а, вон оно в чем дело!» Ну и другой вывод: что если женщина разговаривает – значит, она не так уж обижена. Пусть выскажет все, что у нее на душе, и простит. Ну уж нет уж, притворюшка! Тут ты ошибся!

С Рузей хлопот было не меньше. Он постоянно поскальзывался, оступался, во что-нибудь врезался. Присутствие Насты так на него действовало. Подсознание говорило Рузе, что надо срочно попасть в больницу, чтобы Наста за ним ухаживала и у нее не было бы времени встречаться с Гамовым.

– Ты же видел, что сюда наступать нельзя! – сказала Наста, когда Рузя в очередной раз обрушился посреди коридора.

– Как я мог это видеть, когда все тут нормально прошли? Даже Боброк прошел, а он толще меня! – возразил Рузя.

– Боброк не только толще тебя – он еще и умнее! – сказала Наста с досадой.

Получив такую отповедь, Рузя изменил тактику – принялся опекать Насту и предлагал ей котлетки из баночки.

– Я в скафандре вообще-то! – напомнила Наста.

– Так что тебе теперь – с голоду умирать! Ну давай засунем котлетку под стеклышко! Оно же открывается!

Когда же Наста сгоряча запустила банкой в стену, Рузя решил, что все дело тут в Гамове, и открыл на него настоящую охоту.

– Ой! У меня на Гамыча бульон протек! Ой! А я ему на ногу термос уронил! – то и дело восклицал он дрожащим голосом.

Некоторое время Гамов терпел, а потом предупредил:

– Если не перестанешь, я тебе врежу!

– Попробуй только!.. Ну давай, вдова! – сказала Наста, мгновенно вставая на защиту Рузи.

Гамов притих. Рузя просиял. Его тактика работала.

Подземье действовало на Шарманщика своеобразно. Старый диггер-дезертир разговаривал сам с собой, пел, хихикал. В его голове явно протекало несколько параллельных мыслительных процессов. Порой он останавливался, всматривался в какую-нибудь трещину и напряженно задумывался.