— Не знаю почему, но этот человек мне до ужаса неприятен. А ты приходишь от него в такой дикий восторг, что мне становится не по себе. Да и вообще все это как-то слишком.

— Не переживай, — улыбнулась Эл. — Мое первое впечатление об этом человеке тоже было весьма неоднозначно. Но за время нашего знакомства он не раз меня спасал. Так что я определенно у него в долгу. Да и потом, тебе не надо будет слишком долго терпеть его общество.

— Что ты имеешь в виду?

— У нас с ним был уговор. Если я смогу найти тебя, то Вик отправит тебя домой, к сестре. Теперь все немного осложнилось из-за моего опрометчивого поступка, но я не думаю, что он не нарушит данное мне слово.

Эл вдруг смолкла и уставилась в одну точку. Брови нахмурились так, что между ними пробежала тонкая, еще совсем молодая морщинка. Бледные, потрескавшиеся уголки губ едва заметно дрогнули и медленно опустились вниз. Такое выражение часто читалось на ее лице, когда девушка находилась в растерянности. Я уже собирался окликнуть ее, как Эл неожиданно звонко рассмеялась.

— Ты в порядке? — осторожно спросил я, опасаясь за ее душевное здоровье.

— Забавно, — просмеявшись заявила она. — Вот уж не думала, что когда-нибудь посмотрю на проблему с совершенно другой стороны.

— О чем ты говоришь?

— О Вике, — она как-то неопределенно махнула рукой в сторону. — Обо всем этом.

— Я не совсем понимаю тебя, — пришлось мне честно признаться.

— Знаешь, когда я только оказалась тут, в смысле в этом лагере, история была ровно такой же. Я была без сознания, когда Вик принес меня сюда. И после того, как очнулась, я сразу же напросилась на конфликт, при том абсолютно глупый. Я не понимала, где оказалась, я была напугана, мне было больно из-за раны. Думаю, можно сказать, что я была растерянна. И в какой-то мере я злилась на Вика, хотя не могла точно понять за что именно. Поэтому в первом же разговоре с ребятами из этого лагеря я имела неосторожность нелестно отозваться о Вике. И что теперь? Ты начал придираться к нему, а я просто так сказала тебе «не говори о нем плохо»? Прошло всего несколько месяцев, а я уже не я вовсе.

— И ты думаешь, что через какое-то время и я поменяю о нем свое мнение? Если так, то ты очень плохо меня знаешь. Я ведь никогда…

— Возможно, — быстро перебила она меня. — Всего полгода назад я полагала, что прекрасно знаю себя. Но что теперь?

Я не знал, что стало теперь. Теперь передо мной сидел совершенно другой человек. Я видел в нем остатки того, кого знал раньше. И все же этот человек был уже чем-то новым. Все это время я искренне скучал по Эл, так же, как и скучал по своей сестре.

— Впрочем, все это неважно, — ее голос вернул меня в реальный мир. — Как я и сказала, ты будешь тут совсем недолго. Так что тебе не обязательно проникаться к кому-либо любовью или уважением.

— Я тоже так думаю. Может, мне все же стоит позвать тебе врача?

Но Эл лишь медленно покачала головой. Она снова замолчала и уставилась в одну точку. Я порезал на стуле, чтобы хоть как-то сгладить образовавшуюся тишину. Но скрип старых деревянных ножек стула только усугубил ситуацию. А Эл словно бы оставалась глуха ко всему происходящему. Но вдруг она подняла на меня серьезный взгляд своих разноцветных глаз.

— Денис, а ты помнишь тот день?

— Какой день?

— Когда мы поехали на пикник за территорию полиса. Я тогда украла кукурузу в поле и положила ее под майку. Нас с Машей заметили, и мы бросились бежать, что есть духу. И когда я добежала до тебя, то буквально ничего не могла сказать от смеха. А ты увидел кукурузу и начал ругаться нас за такую выходку. И небо в тот день было такое голубое. Помнишь?

— Ах, этот день, — протянул я, чтобы она не заметила такую уж очевидную ложь. — Ты часто его вспоминаешь.

— Мы были тогда так счастливы. Мне хочется думать, что впереди у нас еще много таких моментов. Знаешь, это воспоминание, оно как мой спасательный круг.

— Почему ты говоришь мне об этом сейчас?

— Мне хочется знать, что не я одна помню все это. Что это важно не только для меня, понимаешь?

— Эл, я тоже дорожу теми моментами, что мы провели вместе. Но сейчас все это кажется нереальным. Даже если мы сможем вернуться домой, ничего уже не будет как прежде. Ты уже не сможешь так же беззаботно смеяться.

— Я обещаю, что все будет именно так, как я сказала.

— Эл, неужели ты не понимаешь? Смотри, где мы с тобой оказались. И выход отсюда только один — ногами вперед. Ты могла умереть сегодня. Я был в плену все это время. Так неужели ты думаешь, что мы сможем веселиться так же, как это было раньше? Неужели ты, даже если выживешь, сможешь забыть это время?

— Я думаю об этом, — резко выпалила она. — Много чаще, чем ты можешь себе представить.

— И тебя это устраивает?

— Что именно?

— Все, что то, что происходит.

— Тея и Марк, мои друзья, они помогут тебе, если вдруг что-то понадобиться. Можешь смело к ним обращаться, — Эл будто и не слышала мой вопрос. — А сейчас я бы хотела немного отдохнуть, если ты не против.

Она опять легла в кровать и, натянув одеяло почти до самого подбородка, отвернулась к стене. Наверное, больше нам не о чем было говорить. Я кивнул, хоть она и не могла этого увидеть.

— Надеюсь, ты скоро поправишься, — сказал я тихо, а затем медленно покинул эту комнату.

Глава 4

На улице была уже глубокая ночь. Стоило мне отойти от палатки буквально на три шага, как кто-то окликнул меня. Через всю поляну ко мне бежал какой-то парень с рыжими волосами и дурацким дружелюбием, расплывшемся на лице. Вероятно, один из дружков Эл. Когда он добежал до меня, то резко остановился и схватился рукой за живот.

— Отдышка? Серьезно? — спросил я, выгнув брови.

— Вик предупредил, что ты в плохом настроении, — рассмеялся парень.

— Ваш Вик может пойти куда подальше.

— Эй, тише! — замахал руками рыжеволосый.

Небольшая компания людей, стоявшая рядом с нами, смолкла. Теперь они внимательно, почти в напряжении, воззрели на меня. Кто-то из них даже сделал предупредительный шаг вперед.

— Видишь, что ты наделал? Расходитесь! — закричал рыжеволосый уже на